— Да-да, конечно, он скрылся. А теперь возвратился богатым. Приятно слышать историю успеха, в некотором роде, очень приятно. Ты не видел его после возвращения?
— По-моему, его никто не видел. Да он и приехал-то вчера вечером. Миссис Фаллоу ходила туда, помогала мистеру и миссис Мейхью.
— Ах да, это дворецкий и повариха у Лесситеров. Очень достойные люди. Мейхью каждую неделю приходит ко мне в офис за зарплатой. От него я и узнал, что Джеймс приедет. Думаю, он мне позвонит. Мне пришлось много поработать, пока он был за границей, а его матушка скончалась. Ну, пока, мой мальчик. Рад был тебя видеть.
Он ушел. Карр смотрел ему вслед и чувствовал, что эта нечаянная встреча изменила его настроение. Да, было же время… До того как мир треснул по швам. Старик Хоулдернесс принадлежит тому давнему времени, можно даже сказать, он — его типичный представитель. Жизнь тогда была безопасной, ее условия стабильными. Были друзья, с которыми ты вместе рос, учился в школе и колледже, четверть за четвертью, с перерывами на веселые каникулы. Подарочки в полкроны выросли до десяти шиллингов, потом до фунта. На восемнадцатилетие Генри Эйнджер подарил ему пятерку, Элизабет Мур старую картину — корабль в море. Он почувствовал исходящий от картины дух романтики в тот момент, как увидел ее в темном углу антикварной лавки Мура, дяди Элизабет. Странно, что кусок холста и горсть красок могут стать окном в чудо. Он прямо-таки ощущал, как волны несут его корабль по жизни…
Повинуясь внезапному порыву, он пошел вниз по улице, свернул налево и остановился перед витриной лавки Джонатана Мура. Там стояли изумительные шахматные фигурки из слоновой кости, белые и красные, в китайских и маньчжурских одеждах. Он смотрел на них, восхищался тонкой работой, и в нем нарастала злость. Неожиданно он выпрямился, распахнул дверь лавки и вошел. Звякнул колокольчик, и Элизабет вышла его встретить. Злость тут же улеглась.
Она воскликнула: «Карр!» — и оба замерли, глядя друг на друга.
В первое мгновенье он смотрел на нее, как на чужую. В последний раз они виделись аж пять лет назад, но Карр знал Элизабет всю жизнь. Однако теперь смотрел, как будто видел в первый раз: высокая, легкая фигура, брови вразлет, каштановые волосы, откинутые со лба, пронзительно яркие глаза и быстрая, трепетная улыбка. Казалось, что сейчас она взлетит, станет недосягаемой — впечатление было настолько мимолетным, что оно не успело оформиться в мысль.
Элизабет заговорила первой: ему всегда нравился ее голос — чистый, серьезный, приятный.
— Карр, вот это сюрприз! Долго мы не виделись.