— У нее слабое здоровье.
— Она была у доктора Стокса?
Мэри закрыла кран и ответила:
— В этот приезд — нет. Но он всегда говорит одно и то же: что она слабенькая и ее нужно беречь.
— Хорошо, но ведь она с нами живет, не так ли? Трудно найти более легкую работу и к тому же она игнорирует половину того, что должна делать, помогая тебе по дому.
Мытье посуды, например. Болит голова или нет, от того, что она вытрет посуду, ей хуже не станет.
Мэри оглянулась через плечо — ее глаза смеялись.
— Тебе это тоже не повредит, дорогой! На том крючке висит сухое полотенце.
Викарий снял полотенце, но не улыбнулся в ответ.
— Девчонка ничего не ест — неудивительно, что у нее болит голова. Я должен с ней поговорить.
Мэри Лентон снова обернулась, но на этот раз в ее взгляде явственно читалась тревога:
— О нет! Дорогой, не делай этого — пожалуйста, не надо!
— Почему?
— Ох, потому что… Джон, это очень старая ложка, если ты будешь тереть ее с такой силой, она точно сломается!
Викарий помрачнел еще больше.
— При чем тут ложка? Я хочу знать, почему я не должен говорить с Элли.
Она снова рассмеялась:
— Но дорогой, ложка тоже важна? Эти ложки принадлежали еще твоей прабабушке и они очень тонкие.
— Я спрашиваю, почему я не должен говорить с Элли?
Мэри Лентон перестала смеяться. Набрав воздуха, она сказала:
— Джон, она очень несчастна.
— По какому поводу?
— Я не знаю — она мне не говорит. Ох, дорогой, не будь таким глупым. Из-за чего обычно бывают несчастны девушки? Я догадываюсь, в чем дело и думаю, что что-то не так.
— Любовь?
— По-моему, да. И спрашивать ее нет смысла — если она захочет рассказать мне, то сама расскажет, а если нет, то будет только хуже. Это пройдет — у всех проходит! — она рассмеялась.
— Ты хочешь сказать мне, что и у тебя — я в это не верю!
— Конечно, дорогой! И не один десяток раз! Когда мне было шестнадцать, я влюбилась в киноактера. Я была очень толстая и сбросила целый стоун[6] от переживаний — все время смотрела на его фотографию и вздыхала. Я так страдала!
И если бы кто-нибудь сказал мне, что я выйду замуж за священника и уеду в деревенский приход, я бы в ужас пришла!
Он обнял жену.
— Жалеешь, да? Жалеешь?
— Несу свой крест! Да ну тебя, Джон, пусти меня! О, дорогой, ты с ума сошел!
Теперь оба уже смеялись.
А в Форд-хаусе Адриана поднялась наверх отдохнуть, а мисс Силвер, отвергнув подобное потворство собственной слабости, надела пальто, шляпу и перчатки и вышла в сад.
Воздух был теплым, светило солнце, но ей и в голову не пришло выйти с непокрытой головой и без опрятных черных шерстяных перчаток, вполне, на ее взгляд, подходящих для деревни. Направившись через лужайку в сторону реки, она увидела несомненные свидетельства недавнего наводнения. Очевидно, что после сильных дождей вроде тех, что лили в начале месяца, петляющая дорожа вдоль реки становится непроходимой. Даже теперь, после трех солнечных дней, под ногами все еще хлюпало.