Представить себе, что я выхожу наружу... Я просто не могу в это поверить. Я спросила у Фрэнка:
- Вы покажете мне этот мир, каким он был раньше?
Сначала он озадаченно посмотрел на меня, потом ответил:
- Ну конечно, малышка, я покажу вам мир, каким он был раньше.
Но он казался не слишком радостным. Почему? Разве мир раньше не был так прекрасен, как я его себе представляла? Или, может быть, он никогда больше не станет таким?
Ax, это ничего не значит. Я выйду наружу, и все равно это будет чудесно.
Я буду совершенно счастлива, даже если не увижу ничего особенного... Теперь я тоже понимаю, почему другая хотела, чтобы я взяла ее малыша. Я должна была сделать это, потому что вчера слышала, что сказал Фрэнк Эрику, а сегодня утром сама видела это по телевизору.
Я вчера на несколько мгновений оказалась одна, потому что хотела привести себя в порядок, а также потому, что решила надеть мамино платье. Они сидели в библиотеке, и мать-слуга подала им напиток, который иногда давала папе, а мне никак не хотела дать.
Я вернулась тихо, чтобы послушать, и я услышала.
Фрэнк сказал:
- Мы ничего не должны делать. Это бесчеловечно! Несмотря ни на что, у нее такие же права на жизнь, как и у нас, это в конце концов не ее вина. Мне кажется, тут надо действовать иначе, может быть, отправлять в резервацию.
А Эрик ответил:
- Нельзя никакого "иначе", ты же сам великолепно это знаешь. Не существует средства, чтобы помочь ей, и она, может быть, заразна. Нет никакого другого выхода. Это нужно сделать.
Фрэнк гневно ответил:
- Тебе, может быть, это нравится, мне - нет, я не могу ее просто застрелить! Я просто не могу этого сделать! Это чудовищно, поступать так! Мне стыдно за это.
Эрик коротко ответил. Было странно видеть, как он защищается. Совсем как я, когда мать-слуга дает мне советы и я знаю, что она права, но не хочу с ней соглашаться.
Он сказал:
- Это закон; Мы ничего не можем поделать. Она не должна иметь потомства.
Фрэнк прервал его.
- Никто же не знает, действительно ли они опасны! И эти дети, все эти дети!..
- Мы не можем пойти на риск. Хотя дети других не деформированы, откуда ты можешь знать, нормальны ли они? Произвести отбор невозможно.
- Но, может быть, они невосприимчивы! Вы же их вообще не исследовали! А здесь во всяком случае нет никакого сомнения.
- Боже мой, но ведь СОВЕТ решил! Пузырьки в первый раз появились шестнадцать лет и два месяца назад. Посчитай же, посчитай!
Где-то в доме что-то звякнуло, и они оба вскочили.
- Тихо, - сказал Фрэнк. - Если она внезапно вернется...