Наши пацаны из взвода ничего толком особисту объяснить не смогли. Во-первых, после захвата каравана никому ни до чего дела не было. А во-вторых, все, как и я сам, на трупы, в которых Конопля ковырялся, старались не глазеть приятного мало. Ну, видели, как у меня с летёхой потасовка вышла. А из-за чего? Хрен его знает!
- Не было такого! - кричу майору.
А он мне:
- Кому я больше поверю - тебе, салабон, или офицеру?..
Афганистан, Кабул, гарнизонная комендатура, гауптвахта
Сижу в камере, жду борта на Тузель. Жара - офигеть! Жрать не дают плевать, пусть сами в такое пекло давятся. А вот пить охота.
- Земляк! - зову солдата из комендантского взвода, проходящего по коридору мимо. Я его в дверной глазок увидал. - Слышь, земляк!
- Чего тебе? - спрашивает, сплевывая сквозь зубы.
- Дай воды, а? Пить хочется.
- Я те щас по зубам надаю! Уёжище, - и пошел дальше.
- Выводной! - кричу я и долблю изо всех сил до обшитой железом двери ПКТ.
-Что случилось? - перед окошком появляется заспанное хлебало солдата.
- В сортир хочу,- говорю ему.- Выведи, а то камеру обделаю, до дембеля мыть будешь.
- Ладно,- соглашается тот.- Выходи. Руки за спину! Пошел вперед!
Выводит меня во двор. А я глазами по сторонам зыркаю. Может, думаю, где кран с водой нарисуется. Крана нет. Зато чуть в сторонке две девчонки-пра-порщицы медицинской службы сидят в тени. А перед ними фляжка комбинированная на земле. Нового образца, пластмассовая. Я шаг замедлил и кричу:
- Сестрички! Водичка есть?
- Есть! - отвечает одна. И из фляжки в чеплыжку наливает доверху. Объясняю: чеплыжка - это верхняя крышка комбинированной фляги. Вместо кружки солдату. Вмещается в нее ровно триста тридцать граммов. Во, думаю, класс! Щас водицы глотну. Прапорщица тем временем подходит ближе. А выводной почему-то не дергает меня, не запрещает ей подойти. Только молча кривится.
Беру я чеплыжку и одним глотком ее - шарах! Ё-моё! Честно скажу, чуть не сдох. В чеплыжке неразведенный медицинский спирт оказался - девяносто шесть градусов. А температура воздуха во дворе - плюс сорок шесть. И не жрал я ни крошки два дня. И воды не пил сутки почти. Короче говоря, отрубился на месте.
Прихожу в сознание в камере оттого, что кто-то бьет меня ногами. Больно выть хочется. И не могу. Во рту все пересохло. Глянул: это Конопля, сволочь, избивает меня. Молча. Изо всех сил.
Я как очнулся, так снова и отключился. Конопля мне по башке заехал полуботинком. Потом солдаты из караула пару ведер воды на меня вылили. Откачали. Конопля говорит:
- Это тебе на дорожку было. Поднимайся, пьянь. В Ташкент летим.