— Весьма прискорбно, что вы превратно меня поняли… — с досадой, прожевывая мясо, заметил Франкон. — Все, о чем я пекусь, так это о приобщении правителя Нормандии, а с ним и его подданных, к сонму христиан. Гибель же Ролло, — упаси Господи, — только повлечет за собой анархию в Нормандии, и тогда все эти языческие князьки вновь примутся совершать набеги на христиан.
— Послушать вас, так Ролло едва ли не защитник франков, — фыркнул Герберт Вермандуа.
— И в какой-то мере это так, — похрустывая жареным крылышком, кивнул Франкон. — Возможно, звучит парадоксально, но именно он удерживает язычников, хотя и до того часа, пока сам не прикажет — ату! Но до того у франков есть время для объединения. Прискорбно лишь, что они не желают воспользоваться подобным шансом.
— Насколько учит нас опыт, — медленно начал бургундец Рауль, — ни одно объединение франков против северян не имело за собой успеха.
— Вы еще вспомните, что норманны — это бич Божий, — хмыкнул Франкон. — Ваш отец, благородный господин, получил прозвище Заступника лишь потому, что отбил норманнов, но никак не изгнал их. Хотя и мог.
— Он изгнал их из Бургундии!
— То-то и оно. Каждый из франкских сеньоров печется лишь о своих владениях, но с удовольствием слушает рассказы, как норманны громили соседей.
Эбль Пуатье вдруг громко расхохотался.
— Интересно, как бы Роллон отнесся к вашим подстрекательствам? Вы только что хвалили его, но вы же желаете, чтобы мы разгромили и уничтожили его. И при этом утверждаете, что хотите лишь спасти его душу от геенны огненной.
Франкон был слишком занят едой, чтобы сразу ответить, и епископ Шартрский Гвальтельм имел время вставить:
— В Священном Писании сказано — побеждай зло добром. Вы же призываете нас к войне, и неизвестно: не с подачки ли это Роллона вы провоцируете новую резню, или же искренне радеете о погибели вождя норманнов.
Франкон перестал жевать и в упор поглядел на епископа.
— А кто вам сказал, что франкам под силу победить Ролло? Вот ослабить его, вынудить к принятию своих условий — вот для этого стоит рискнуть. Пока он не объединил всех норманнов, и тогда уже будет поздно.
— Но вы-то у себя, в Нормандии, лишь богатеете из-за набегов, — заметил наконец оторвавшийся от кости воин-аббат Далмации. — . Или вам мало — и вы желаете новой войны, чтобы новые обозы с награбленным добром прибыли в Руан и ваш благодетель Роллон или же его языческая супруга-христианка принесли новые пожертвования на соборы своей столицы.
«Они мелют просто чушь, — с досадой подумал Франкон, — однако, несомненно, хотят испытать меня, дабы заручиться поддержкой».