– А может, ты?
– Я вас вообще не знаю.
– Тогда – тебе захотелось?
Один из парней, бывший, наверное, самым крепким из всей компании, отрицательно покачал головой.
– Я понимаю, мне здесь делать нечего.
Наташа сильно сжала веки – так сильно, что между ними осталась узенькая щелочка, в которую она могла кое-что рассмотреть. И вспомнила, так же она вела себя в кино, когда была маленькой, в те моменты, когда на экране происходило что-нибудь страшное или то, из-за чего ей становилось стыдно. Она чуть удержалась, чтобы не крикнуть: не заводитесь с ними, оставьте их, давайте уйдем, пока не поздно!
Комбат вразвалочку подошел к Гришану, схватил его за предплечье и повернул к себе боком.
– Хорош гусь, нечего сказать! Машину загнал, а признаться – силенок не хватает.
– Да что вам дался мой дядя? С ним я уже давно все уладил. Это он вас прислал, что ли?
– Сам пришел.
Комбат, чуть напрягшись, принялся пригибать Гришана к полу. Тот сопротивлялся, но это выглядело так, будто нашкодивший кот пытается вырваться из рук хозяина, который тычет его мордой в дурно пахнущую лужицу на полу.
– Упал – отжался! – неожиданно глухим голосом пробухал комбат над его головой. – Упал – отжался!
Схватив парня за шиворот, Борис Рублев поднял его и опустил. Обезумевший от страха Гришан принялся отжиматься, боязливо поглядывая на комбата.
– А вы все – считать! Пять, шесть… – гремел голос Рублева.
Сперва нерешительно, а затем более стройно девушки и парни принялись считать отжимания своего приятеля. Никто из них ровным счетом не понимал, что происходит, но по виноватому лицу Валика становилось ясно, он за что-то наказан. Справедливо наказан или несправедливо – это уж другое дело.
А экзекуция тем временем продолжалась.
– И будешь у меня отжиматься до тех пор, пока не скажешь, кому загнал машину.
Парень уже хрипел, с его губ на пол падали хлопья слюны, пот проступил даже через рубашку.
– Не могу! Не могу больше! – простонал он и лег на пол.
– Я тебе сейчас сделаю – через не могу! – комбат схватил его за ухо и потянул вверх.
Гришану ничего не оставалось как отжаться на дрожащих руках. Затем комбат потянул ухо вниз.
– Пустите! Пустите!
– Упал – отжался!
– Тридцать, тридцать один, тридцать два… – звучали голоса в комнате. В них уже звучал азарт, словно Гришан шел на побитие рекорда.
– Кому? Кому загнал машину? – комбат не выпускал из пальцев ухо.
– Отдохнуть дайте! – прерывисто дыша, просился Гришан.
– Отдохнешь потом.
– Все, все расскажу! – парень упал на пол и тут же поджал под себя ноги, словно хотел сделаться маленьким и незаметным, будто так комбат мог его и не отыскать.