Они рассмеялись. А потом им уже стало не до разговоров. Любовь более доступна пониманию, чем слова. Они придуманы людьми, а любовь дарована им Богом или природой.
На этот раз Андрей почувствовал, как его клонит ко сну. Да и Людмила уже не сидела на кровати, а лежала, прижавшись к боку Подберезского. Их хватило еще на то, чтобы выпить по рюмке коньяка и погасить свет. Девушка еще что-то мурлыкала на ухо Подберезскому, такое же нежное и ласковое, как и бессмысленное. Но Андрей уже засыпал. Пару раз его тело вздрагивало, и тогда он вновь слышал шепот Людмилы.
– Что такое?
– Нет, все хорошо.
– Просто я понемногу проваливаюсь в сон.
– Ты спи, а я буду тебя караулить, – говорила Людмила, целуя его в плечо.
Они даже не знали, который сейчас час. Могло быть и два ночи, и четыре утра. Когда не слышишь звуков города, когда в комнате нет окон, течение времени ускользает от внимания. Толстая, звуконепроницаемая дверь в кабинет, была плотно прикрыта. Почти бесшумно работал тепловентилятор, согревавший в подземелье воздух. Утомленные Андрей и Людмила спали, крепко уснули, согревая друг друга.
На улице шел мелкий надоедливый дождь. Когда в такой попадаешь, кажется, что он никогда не кончится.
Мужчина, прохаживавшийся во дворе дома на Кабельном переулке, вскинул руку. Под мокрым рукавом блеснул циферблат часов, вспыхнула зеленоватая лампочка подсветки.
«Три часа ночи». – Он опустил ворот плаща и двинулся к выходу из переулка.
Грузовой микроавтобус свернул с безлюдной улицы и остановился между домами. Боковое стекло опустилось, и водитель подмигнул в конец промокшему мужчине.
Говорили они шепотом:
– Все как и в прошлый раз?
– Да, не выходил. Они там вдвоем – он и баба.
– Порядок, – водитель, выйдя на мокрый асфальт, поеживался после нагретой печкой кабины.
Дверца грузового отсека отползла в сторону. Шофер достал из фургона пластиковую емкость, снабженную насосом и шлангом. Такие используют для побелки потолка, только теперь на конце шланга не было распылителя, а в прозрачном пластиковом баллоне плескался не мутный меловой раствор, а что-то зеленоватое.
– Баба-то здесь при чем? – недовольно пробурчал шофер.
– Жалостливый ты, однако!
Тот из двоих мужчин, который промок и замерз после двухчасового ожидания во дворе, был более жесток по отношению к человечеству.
– Сам подумай, – шептал шофер, – баба потрахаться пришла, оттянуться, поразвлечься, а тут ее как курицу – в духовку!
– Ну и сравнения у тебя!
– Ты даже не знаешь, кто она такая. А вдруг она твоя или моя родственница? Может, и ты с ней когда-нибудь любовью занимался?