Напротив того места, где он припарковался, виднелась витрина парикмахерской. Вывеска была выполнена на американский манер - медленно вращающийся белый шест, по спирали обвитый красной полосой. Вот тебе и оккупация, подумал Иларион. Американцы - дураки, они потеряли целых пятьдесят лет, хотя уже в сорок пятом можно было сообразить, что деньги намного эффективнее атомной бомбы. А может, и не такие уж дураки. Тогда, в сорок пятом, мы бы сопротивлялись, а теперь собственными руками превращаем Москву в пародию на американский город.
Он покосился направо, где стоял старый "бьюик" - громоздкий, похожий на утюг, с никелированными бамперами и колпаками колес, с решеткой радиатора, которая углом выдавалась вперед из-под широкого, тронутого по краям ржавчиной капота. Несмотря на свое американское происхождение, эта машина вызывала у Илариона безотчетную симпатию. Это был еще один заслуженный старикан, наподобие его "лендровера", знававший лучшие дни, но продолжавший безропотно выполнять свою работу наперекор возрасту. Пока Забродов пытался прикинуть, какой у этого железного бегемота расход топлива, к стоявшей по другую сторону от "бьюика" небольшой трехдверной машине подошел молодой человек в кожаной куртке и низко надвинутой кепке. Иларион не сразу понял, что заинтересовало его в этом молодом человеке, но потом сообразил: этот парень странным образом не соответствовал своему автомобилю. Машина была маленькая, юркая, ярко-розовая - в общем, женская, и довольно дорогая. "Конечно, - подумал Иларион, - у нас тут не Америка, особенно выбирать не приходится, но за такие деньги парень мог купить что-нибудь помощнее и вообще посолиднее. Или хотя бы другого цвета. Или у него сломалась своя машина и он взял на время тележку жены? Вот бедняга! С таким ростом, с такими широкими плечами и с такой небритой челюстью при всем честном народе забираться в эту кукольную коляску, наверное, не слишком приятно. Неудивительно, что он такой нервный..."
Нервный парень повозился с дверцей, открыл ее, но садиться в машину почему-то не стал. Просунув руку под приборную панель, он потянул рычаг и, обойдя машину, поднял блестящий розовый капот. Пока дверь была открыта, Иларион успел заметить, что сиденье водителя почти до упора подвинуто вперед. Парень, наверное, был большим оригиналом, раз предпочитал водить автомобиль, задрав колени выше головы и упираясь животом в баранку. Забродов поиграл бровями и нерешительно положил ладонь на дверную ручку. Он никак не мог взять в толк, что происходит. На угон это походило так же мало, как парень в кожанке походил на водителя розовой малолитражки. Возможно, это был муж, решивший покопаться в двигателе, пока жена сидит в парикмахерской. Ну не жена, так любовница или, скажем, просто знакомая...