— Ну, это почти даром, — откинулся на спинку стула румяный Славик. От него по всей кухне распространялся резкий, очень мужской запах какого-то дорогого одеколона. — Можем договориться и без денег.
— Ну, Славик... — уже совершенно плачущим голосом прогнусавила Верка. На этот раз Славик вообще не обратил на нее внимания.
— Я заплачу, — спокойно и так твердо, как только могла, сказала Катя. — Сколько это стоит?
— По знакомству стольничка хватит, — так же спокойно, по-деловому сказал Славик.
— Я сейчас принесу.
— Не стоит волноваться. Утром стулья — вечером деньги. Нам, пожалуй, пора. Верунчик, дай ключи от машины.
Верка отдала ему ключи от “крайслера” и выпроводила вон, сказав, что догонит. Закрыв за своим “спонсором” дверь, она повернулась к Кате.
— Ну, Скворцова... И что в тебе мужики находят? Ведь кожа да кости, и морда расквашена, так нет же — и этот туда же!
— Ну брось, Верка, я-то тут при чем? Нужен он мне сто лет...
— Да я уж вижу. Другая бы на твоем месте... Дура ты, Катька, за это и люблю.
— Ты еще всплакни.
— И всплакнула бы, да времени нет. Слушай, дай что-нибудь на плечи набросить, не могу же я в этом декольте до самой задницы... В конце концов, я на тебя штатский плащ перевела.
— О чем ты говоришь...
Катя сдернула с вешалки первое, что попало под руку, и набросила на плечи декольтированной Волгиной. Это оказалась ее любимая куртка.
— Мерси, — сказала Верка. — Я вечерком привезу. Ну, будь здорова.
Она подставила щеку для поцелуя, но тут же перехватила инициативу. Рука ее медленно и тяжело поползла по переду Катиного халата. Катя отстранилась.
— Слушай, не на пороге же, — слегка задыхаясь, сказала она.
— И то правда, — легко согласилась Верка и нырнула в подошедший лифт.
Двери лифта с лязгом сошлись, но Верка успела помахать Кате рукой, другой рукой придерживая на груди сползающую куртку. Потом наверху с громким щелчком замкнулись контакты, загудел мотор, и кабина пошла вниз, унося Катину лучшую подругу Верку Волгину.
Проводив Верку, Катя заперла дверь и отправилась на кухню. Посуду все-таки следовало вымыть несмотря ни на что, поскольку бардак в квартире — это признак творческой натуры хозяина, а вот немытая посуда в раковине и заметенная в углы грязь — это лицо хозяйки, неспособной прибрать за собой.
Она открыла кран и остановилась над раковиной, ожидая, когда вода стечет и станет горячей.
Ее мысли занимал сейчас вовсе не тот странный и страшный субъект, который покушался позавчера на Катину пленку и жизнь. Вопреки всякой логике, в данный момент ее больше интересовал маленький эксперимент, поставленный ею вчера вечером при живейшем участии Верки Волгиной. Катя искренне сожалела о том, что в памяти не сохранилось ничего, кроме каких-то смутных обрывков и непонятного ощущения теплоты. Маячило там искаженное сладкой гримасой Веркино лицо в полумраке комнаты, красный свет фотографического фонаря, хриплый Веркин голос... Всего этого было маловато для того, чтобы составить определенное мнение об успешности эксперимента.