- Солдат-то нанялся, что ли, к тебе? - спрашивали соседи.
- Парень молодой, о семье скучает, - отвечал Бормотов.
- Верно! Этот не такой безобразник, как Лёнка.
Солдаты посмеивались над товарищем.
- Чего ты, Андрюшка, все шляешься в деревню? Позарился на девку? спрашивали они.
Андрею нравилась дочь Пахома. Она была некрасива - смуглая от загара, в веснушках, нос толстый, волосы русые, в темных завитках на лбу, ладони широкие, шершавые. На вид неловка, грузна, плечи широкие, могучие, так что, глядя на них, чувствуешь, что у нее не девичья сила. Но, когда солдат был рядом, некрасивое лицо Авдотьи яснело, и казалось, кроткая душа светится в ее серых глазах. Ни у кого еще не видал Андрей такого живого лица, такой ясности взора. Она как бы расцветала при нем, и Сукнов видел в Авдотье то, что для всех было скрыто.
И в пахоту и на покосе часто случалось, что солдат оказывался подле Авдотьи, и они помогали друг другу. Солдату доставляло наслаждение работать подле нее. Тяжелым трудом своим он как бы выказывал ей внимание, труд был свидетельством глубины его чувства, серьезности намерений. Он оберегал ее честь, ничем не подавал повода смеяться ни над собой, ни над ней, и если разговаривал с Авдотьей, то только о деле.
Солдаты пробовали поддразнивать его, но, видя, что Андрея насмешки не задевают, отстали.
- Помяните, братцы, мое слово, он не зря там околачивается, - зудил Лёнка. - Он смирённый, непитущий, а в тихом омуте черти водятся.
Сам Лёнка попался на воровстве - его отставили от котла. На общих работах он стал злей и драчливей.
За несколько дней до того, как начали строить мельницу, в воскресенье, Сукнов пришел помочь Пахому. В белой нижней рубахе гнулся он, работая серпом, поднимал и срезал поваленную ветром ярицу. Рядом жала Авдотья. Широкое лицо ее выражало спокойную радость.
Они с Андреем без слов понимали друг друга.
Авдотья чувствовала в нем силу, умение не рваться, а спокойно, упорно добиваться своего. И она верила, что все будет так, как он захочет. Хотелось ей, чтобы он заговорил, подошел поближе, взял за руку. Но она ждала чего-то большего, ради чего стоит ждать и терпеть.
Он узнавал по труду ее нрав, крепкую, спокойную натуру. И чем ближе подходил к ней, тем ясней ощущал, что эта сильная, коренастая девушка чего-то ждет от него.
Кругом золотистая спелая ярица, то высокая, то поваленная ветром. Никто не видит их, нет вокруг никого. Уж время обедать, а солдат и девушка, не разгибаясь, работают серпами, много раз прошли золотистое поле, столько выжали, что Пахом удивился, как много можно вдвоем наработать.