- Может, неудобно?
- А кто же вам носить будет, если не завмаг? Я мигом!
И уже через несколько минут - и спички, и сигареты "Прима", с которыми Гриша не знал что и делать, зато поскорее поджег Верочкину писанину и пристально следил, чтобы сгорела дотла.
Потом он прикурил сигарету, пыхнул дымком, подошел к окну, посмотрел на мир божий и вдруг вспомнил слова своей странной помощницы о том, что свое письмо она размножила в трех экземплярах, и ужаснулся: один экземпляр он сжег. А остальные два? Куда они направятся? К Дашуньке? Местному начальству или в Организацию Объединенных Наций?
Гриша снова метнулся к окну. Выхватил из кармана платочек, вытер лицо, шею. Не знал, что еще с рассвета перед зданием сельсовета возле цветников сидела его оппозиция в составе Благородного и Первородного, Интригана и Хулигана, Таксебе и Нитуданисюда, следила за всем происходящим в двухэтажном здании сельсовета, направляя события, подсылала новому председателю комичных посетителей, чтобы напугать, дискредитировать, отбить охоту, заставить поднять руки, сдаться, признать свое бессилие и снова попросить дядьку Вновьизбрать к власти.
Гриша ничего этого не знал, не среагировал даже на мимолетное сообщение об оппозиции со стороны деда Утюжка, не догадался выглянуть в окно, чтобы увидеть, как красуются среди цветников, выпестованных Ганной Афанасьевной, Благородный и Первородный, Интриган и Хулиган, Таксебе и Нитуданисюда, как без устали все утро грызут семечки и как зорко следят за окнами его кабинета.
Когда он открыл окно, они тотчас же начали комментировать:
- Ага! Задыхается!
Когда выглянул и посмотрел на небо, закряхтели:
- Лететь хочет? Хотя бы поскорее!
Когда высунулся из окна и бессильно вытирал лицо и шею платочком, заторжествовали:
- Ага! Допекло!
А Гриша ничего этого не знал, потому что оппозиция сидела перед сельсоветом, в контакты не вступала, на переговоры не шла и вообще не заявляла о своем существовании, так что если бы у него спросили об оппозиции, он бы с огромным удивлением воскликнул:
- А что это такое?
До сих пор еще не звонил телефон, потому что Гриша пришел в сельсовет в семь часов утра, и в помыслах не имея, что нарушает трудовое законодательство для учреждений, но теперь черный ящичек, стоявший на столе, зазвенел так, что и мертвый бы проснулся. Гриша взял трубку.
- Алло!
- Кто это? - закричало откуда-то, неизвестно и откуда.
- Левенец.
- Что за Левенец?
- Председатель Веселоярского сельисполкома.
- Ага! Как раз ты мне и нужен. Говорит Крикливец.
- Могли бы поздороваться, товарищ Крикливец, - спокойно сказал Гриша.