— Вы считаете, что Диксон мог совершить преступление? — спросил Коун.
— Каждый может совершить преступление, — ответил профессор. — Все зависит от обстоятельств.
— Обдуманное преступление, — уточнил Коун.
— Я полагаю, что высказался довольно ясно, — заметил профессор. — Я сказал, что Диксон не был сумасшедшим.
— А шаха вы знали? — спросил Коун.
— Нет, — отрезал профессор. Коуну показалось, что он рассердился. Шеф тоже уловил это и заметил:
— Коун, вы увлекаетесь.
— Пожалуйста, — снисходительно произнес профессор Кирпи. — Я понимаю, господин Коун взволнован этим прискорбным происшествием. Ему, безусловно, хочется проникнуть в тайну. Я не возражаю, господин Коун. Вы можете задавать вопросы на любую тему.
Это был щелчок в нос. Коун проворчал:
— У меня вопросов нет.
Шеф обратился к Грегори. Тот отрицательно покачал головой. А когда они вышли из кабинета шефа, сказал:
— Ну и характер у тебя.
— Пошел он к дьяволу, — беззлобно сказал Коун. — Циклотимики. Все мы циклотимики, Грегори. А Кнут смылся. Мы никуда не годны, Грегори. Нас надо гнать из полиции в шею. Циклотимики! Профессор отлично промыл нам мозги. Честное слово, Грегори, я проникся к нему уважением. Он ясно дал понять, что нам пора в отставку. Циклотимики, — повторил он, когда вечером встретился с Фрименом. Тот округлил глаза. — Вы что? — спросил Коун. — Никогда не слышали этого слова?
— Нет, — покачал тот головой. — Где вы набрались этой премудрости?
— Меня просветил профессор Кирпи. Он сказал, что полиция не имеет права совать свой грязный нос в дела, которые ее не касаются.
— Даже если это убийство?
— Так, Фримен. Вы быстро схватываете суть. Профессор именно это и хотел сказать. А наш глубокоуважаемый шеф смотрел ему в рот и поддакивал. Они ведь друзья с Кирпи. Нет, этого не передашь словами. Это надо было посмотреть.
— Нельзя ли пояснее? — спросил Фримен.
— А что, собственно, вам не ясно? — в свою очередь задал вопрос Коун.
— Все, — сказал Фримен.
— Коротко это выглядит так. И Грегори, и шеф, и профессор, и колдунья хотят уверить меня, что убийца шаха — Диксон. А я этому не верю.
— Но ведь есть доказательства, Коун.
— Не только, Фримен. Есть еще профессор Кирпи. И в этом-то загвоздка.
— Вы что-нибудь узнали?
— В том-то и дело, что ничего. Даже, кажется, потерял надежду узнать.
— Вы великий притворщик, — улыбнулся Фримен.
— Циклотимик, — сказал Коун. — Всего-навсего циклотимик, переживающий сейчас очередной спад настроения. Я вполне созрел для похода к Броуди. Пойду брошусь старому пьянице в ножки и буду молить сказать мне, что он все-таки видел ночью из окна своей спальни.