— Начнем, — сказал шеф, обращаясь к профессору. — Господин Кирпи, наши инспекторы хотели бы выслушать ваше мнение о Кнуте Диксоне, на которого пало подозрение в убийстве. Они полагают, — кивок в сторону Коуна, — что сведения, сообщенные вами, послужат на пользу следствию.
Профессор вынул сигару изо рта и поискал глазами, куда бы ее пристроить. Господин Мелтон предупредительно подвинул пепельницу.
— Я считаю, господа, — важно произнес профессор, — что тут произошла ошибка. Да, ошибка, — повторил он. — Господину Мелтону я уже сообщал об этом. Но господин Мелтон счел необходимым, чтобы я высказал свои соображения вам. Так вот. Видимо, господин… э… Коун решил, что Кнут Диксон мой пациент. Эта ошибка повлекла за собой цепь умозаключений, неверных уже потому, что посылкой для них послужила ошибочная мысль. Я психиатр, господа. И, являясь таковым, конечно, не мог не замечать некоторых странностей в поведении нового друга Эльвиры. Его циклотимии — так мы называем подъем и спады настроений — были выражены довольно ярко. Я даже отмечал легкую маниакальность. На выходах из этого состояния наблюдалась некоторая депрессивность. Однако все это не давало никакого права считать Диксона психически неполноценным человеком, тем более изолировать его от общества. Все мы в той или иной степени циклотимики, господа. Кстати, многие гениальные люди были циклотимиками с явно выраженными переходами от одной фазы настроения к другой — противоположной. Я прошу прощения за это маленькое отступление. Оно необходимо мне, чтобы вы, господа, поняли основную мысль. Я ее изложу возможно популярнее. Эта мысль заключается в том, что быть циклотимиком — не значит быть сумасшедшим. Не столь давно я эту мысль высказывал в печати. Не отвергаю ее и сегодня. Ибо и тогда, и сегодня вопрос ставился о психической полноценности Кнута Диксона как творца и как человека.
А теперь позвольте мне вернуться к началу. Господин… э… Коун ошибочно предположил, что Диксон — мой пациент. Я понимаю господина Коуна. Долг призывает его выяснить все. Господин Коун обращается ко мне. Логично? Только в том случае, если бы Диксон являлся моим пациентом. Тогда я, возможно, мог бы помочь следствию. Ибо лечащий врач лучше других осведомлен о том, что можно ожидать от больного. Но я не лечащий врач. Я дружен с Эльвирой Гирнсбей. Я никогда не одобрял ее выбора. Но любовь, господа… Любовь ведь не прислушивается к советам.
Закончив эту небольшую речь, профессор Кирпи удовлетворенно облизал губы и взял сигару. Господин Мелтон бросил взгляд на Коуна.