Кристиан садится за руль. Уже с первых километров чувствую, что боль возвращается. Чтобы предупредить несчастье, прошу Кристиана остановиться и делаю себе внутривенный укол.
Наступает ночь. Врывающийся через открытое окно воздух бодрит. Я свернул для себя какую-то тряпку в качестве подушки. Втиснувшись в сидение и выставив лицо на ветер, я чувствую себя лучше.
Меня будит голос Кристиана. За окном темнота.
- Чарли, странно...
- Что?
- Ты точно знаешь, что до Тессалит должно было быть шестьдесят километров? Мы проехали уже двести, и ничего...
- Ничего, доедем. Знаешь, все эти африканские расстояния...
Я уже полностью проснулся. Дорога хорошая, машину практически не трясет, никакой стиральной доски. Так мы едем еще с час, и только после этого во мне зародились подозрения. Неожиданно кое-что вспоминаю. Среди весьма скромных ведомостей относительно этой трассы имеется и такая: Тессалит - это гора, то есть, мы давно уже должны были ехать под гору, тем временем, за окном все плоское. Спрашиваю у Кристиана:
- А по дороге были какие-нибудь подъезды?
- Никаких.
- И развилок не было?
- Нет.
Времени на беспокойство у нас нет. Кристиан ругается, молниеносно переключается на низшую скорость. Грунт сделался мягким. Колеса скользят, он врубает первую, прибавляет газ, чтобы вырваться, только это уже не срабатывает. Мы застряли.
Выходим, чтобы оценить ситуацию. Мы засели в очень мелком песке. Я опираюсь о машину. Уж слишком я слаб, чтобы хоть что-то сделать, даже помочь Кристиану.
- Слушай, Кристиан, мы заблудились. Видимо, ты где-то повернул не туда. Но это уже завтра. Как рассветет, тогда и посмотрим.
Кристиан, свалившись прямо на песок, немедленно засыпает. Я же не могу удержаться от размышлений. У нас нет подкладок, лопат, но прежде всего - эта чертова слабость, которая не даст возможности помочь Кристиану по-настоящему. Потихоньку я засыпаю, но просыпаюсь из-за нового приступа боли на высоте таза.
- Кристиан...
Он тут же открывает глаза.
- Сделай мне укол.
Он вытаскивает все необходимое. Освещения в машине нет. Но он включает фары. Я вижу, как склонившись над капотом он неумело переламывает шейку ампулы и наполняет шприц.
- Проследи, чтобы не было воздуха.
Тот проверяет, сливает жидкость обратно в ампулу и повторяет операцию. Объясняю ему, как выпустить каплю из шприца для уверенности, что там нет ни пузырька воздуха. Боль переламывает меня напополам, я не в состоянии даже пошевелиться.
- Сделай мне укол. Сам я не справлюсь.
- Но ведь я же не умею.
Приходится собирать все силы даже для того, чтобы разговаривать. Объясняю Кристиану, как наложить жгут. Он перевязывает мне бицепс своим ремнем. Расположив руку в свете фары, сжимаю кулак, чтобы проступили вены. Кристиан своими дрожащими руками раз за разом калечит меня. У меня уже два подкожных кровоизлияния, когда - наконец-то! - ему удается попасть в вену и впрыснуть морфий. И я вновь утопаю в блаженстве.