- Они в том доме живут, - добавил Ренат, - Иди не бойся.
Прабабка Оношенко была действительно древняя, то, что надо. Саша приступил к ней от порога, не дав старухе разглядеть вошедших.
- Бабуля, вот монастырь был в верхнем поселке...
Старуха, тощая, чернолицая от старости, как стены дома, с гармошкой морщин и заметным пушком над верхней губой, пахнущая ветхим трухлявым деревом, посмотрела на Вику и вдруг быстро скороговоркой стала объяснять.
- На утесе, вона там, а как же, знаменитый Успенский монастырь, туда до революции со всего Кавказа и аж с Дона православные сходилися. Помню, был там настоятелем святой Филарет, лечил людей, люди к нему месяцами ждали черед. А он, батюшка, ласково посмотрит, с добрым сердцем выслушает, говорит, иди, матушка, домой, молись, все тебе воздастся. Сам Господь Бог через него чудеса творил, Филаретом его звали. Он и схоронен там, в пещерах.
Вика напрягла слух до боли в скулах, впилась в бабушку Оношенко глазами.
- А где же это?
- Не время сейчас к чудотворцу ходить, хотя оно то и надо ба.
Вика присела на корточки возле старушки, положила ей ладони на колени.
- Ишь черноглазая, твоя что ля, Санек?
Саша Оношенко смутился, сказал, что Вика его одноклассница, а Ренат Лавочкин ревниво следил за тем, как двигаются его влажные яркие губы.
- Бабушка, а ходы те можно найти? Вы сами там были?
- Ходили. Я-то перед революцией, в ампиралистическую, замуж вышла. Так ходила просить, чтобы мужа маво не убило на фронте. Тяжелая я была.
Бабушка Оношенко гладила руки Вики, похлопывала по ним.
- Помогла могилка старца Филарета. Заходили мы, помнится, через лаз, что на верхнем тракте.
- Это какой же такой верхний тракт?
- Что на село Верховье ведет. Там нонча лекарня.
Тут Вика уж и сама вспомнила, что видела - видела! она этот вход в пещеры.
- Знаю, знаю, где это! - уверенно сказала она, - Так что же, бабушка, от того хода можно и в сам монастырь пробиться?
- Не знаю, милок, не знаю. Мы-то пробивалися.
Павел Павлович лежал в овраге лицом к дороге, смешно высовывая голову.
Вика ползала по поляне, ухабами сходившей вниз, стараясь найти ту яму, в которую попала, убегая от фашистов. Парни искали в другой стороне.
Вот он, лаз: черный пахнущий черноземом вход, словно львиной гривой обрамленный сухой травой и корневищами.
Не дожидаясь Павла Павловича и ребят, Вика нацепила платок, нагнулась и палкой нащупала: ступени. Она присела и спустила ногу. Оказавшись внутри, она зажгла спичку. К ее удивлению, стены здесь были не земляные, а серые, похожие на цемент. То ли это побеленный песок, то ли белая глина. Сверху, с потолка свисали тонюсенькие корни трав. Мороз по коже пробегал от одиночества, вот она смогла встать в полный рост, зажгла свечу, предусмотрительно взятую из дома Оношенко, пошла вперед. Впереди и позади стояла непроглядная мгла.