— Господи, зачем это?! — жалобно запричитал Глеб, косясь на страшное лезвие. — Я все отдам, все, что хотите! Только не убивайте. Господи, ну кто вам сказал, что я богат! Это ложь! Я абсолютно нищ! Аделаида забирала все деньги…
И тут до него дошло. Аделаида? Значит, этот ее тоже… Разумеется, ведь ее тоже зарезали. И самое ужасное — все знают, что ограбление было только сымитировано! Этот страшный человек с ножом — не грабитель! Он маньяк-убийца! Что делать, что делать? От такого не откупишься… Глеб снова начал говорить, теряя силы от страха, как бы пытаясь заговорить свой ужас:
— Пожалуйста, только не убивайте меня… Зачем вам это? Я совершенно безобидный человек. Я дам вам денег, много денег…
— Вы же только что сказали, что вы нищий…
— Я сам не знаю, что говорю. У меня есть деньги, только они не здесь. Выпустите меня, и я отдам вам все!
Гость усмехнулся и поднял руку с ножом. Глеб шарахнулся от него и неуклюже впрыгнул в розовую испанскую ванну. И тут он вспомнил, что Аделаиду тоже нашли в ванне… С ней все было точно так же… Глеб тонко завизжал слабым от страха голосом. Это все страшный сон, это не может быть правдой. Сейчас он проснется у себя в постели и забудет весь этот кошмар…
Но он не проснулся. Голубоватая сталь вонзилась в горло. Страшная боль заполнила все его существо. Больше в мире ничего не было — ни зависти, ни жадности, ни жажды денег. Даже страха больше не было, осталась только невыносимая боль. Но и она тоже кончилась. Клокочущая кровь залила его белую рубашку. Ноги Глеба Васильевича подогнулись, и он тяжело рухнул на дно ванны.
На этот раз убийца не отворачивался, он смотрел как зачарованный на свою жертву и не сразу вспомнил, что нужно вымыть руки, вымыть нож, привести себя в порядок.
Наконец он открыл кран, вымылся холодной водой, чтобы снять неожиданно накатившее нервное напряжение, странный подъем. Вымыв нож, он снова повернулся к ванне. Окровавленное тело притягивало его взгляд как магнит. Толстый жалкий мужчина лежал в розовой ванне, как младенец в утробе матери. Вид крови страшно пьянил убийцу. Нет, все же правильно, что он использует только нож — это и надежно, и бесшумно, и по-своему красиво. Теперь только один шаг отделял его от заветной цели. Еще один раз он почувствует, как остро заточенное лезвие входит в живую человеческую плоть, еще один раз он ощутит пьянящую власть над чужой жизнью… Всего только один раз… Убийца вздрогнул. Неужели он вошел во вкус? Неужели ему понравилось убивать? Он вспомнил, как его рвало после убийства Аделаиды. Теперь все совсем не так. Какой это страшный наркотик — убийство!