– За любовь.., и только? – спросила Быстрицкая, склонив голову набок, а недопитое вино в ее бокале отразилось в больших, умело подведенных глазах.
– Ты обещала не говорить тосты, в словах всегда припрятана ложь.
Женщина погрозила Глебу пальцем. Она ничего не ела, лишь смотрела, как ест Сиверов. Свечи чуть заметно уменьшились.
– Когда они погаснут, мы с тобой окажемся в темноте, – услышал Глеб.
Он тут же боковым зрением оценил высоту свечей. Получалось, что Ирина рассчитывала оказаться с ним в темноте через три часа – время, вполне достаточное для того, чтобы попробовать легких салатов, перейти к горячему и прикончить десерт.
– Все очень красиво, мне нравится. Ты просто прелесть.
– Я знаю, но ты не всегда помнишь об этом.
– Просто не всегда говорю, – оправдался Глеб, понимая, что слишком быстро ест для человека, который никуда не спешит, и скоро Ирина его раскусит.
– Я уже слегка пьяна от вина, – приложив узкую ладонь ко лбу, сказала женщина, – каждый напиток пьянит по-своему, в каждом есть свое очарование. Наверное, оно есть и в водке, но это чисто мужской напиток. Поскольку мужчины любят получать удовольствия сразу и большими дозами, потому и пьют водку стаканами.
– Надеюсь, это не про меня сказано, – Сиверов отпил микроскопический глоток вина, который смочил язык, так и не дойдя до горла.
Сиверов почувствовал себя последним мерзавцем, когда, избегая смотреть Ирине в глаза, обошел стол и обнял ее сзади, поцеловал в пахнущие лаком густые волосы.
– Ты спешишь, – прошептала Быстрицкая.
– Ты права, я опаздываю, – обреченно проговорил Глеб, успев-таки поцеловать женщину в мочку уха.
Быстрицкая напряглась и, хоть Глеб продолжал ее обнимать, попыталась отстраниться от него.
– Ты даже не просишь меня остаться, – вздохнул Глеб.
– Когда о чем-то приходится просить, то, даже получив желанное, понимаешь, что оно не настоящее, как и тот час, который ты провел со мной.
– Я вернусь, я скоро обязательно вернусь, как только смогу.
– Когда? Пройдет неделя? День? – женщина усмехнулась.
– Час-полтора, но это очень важно. Я не могу отложить встречу.
Быстрицкая пожала плечами:
– Не оправдывайся, это твои дела. Иди, я не держу, но только не удивляйся, если однажды, придя домой, ты найдешь здесь другого мужчину.
Сиверов хоть и понимал, что говорится это, чтобы подзадорить его, но почувствовал, как ему хочется сжать пальцы на плечах женщины и один раз тряхнуть ее, не зло, но так, чтобы она ощутила его силу. Вместо этого он нежно провел пальцами по щеке Ирины. Та никак не отреагировала.
– Праздник продолжается, – прошептала она, – четыре года – это очень много.