– Извини.
– Ты оправдываешься сейчас не передо мной, а перед собой, а это бессмысленно. В любом случае, ты прощаешь себя сам, мои желания для тебя ничего не значат.
Сиверов буквально выскочил из квартиры, еле сдержавшись, чтобы не хлопнуть дверью. Он пытался в мыслях продолжить разговор. Искал слова, которые скажет Ирине, когда вернется, те слова, которые растопят лед в ее душе. Но он знал заранее, что разговор получится совсем другим. Невозможно просчитать ситуацию наперед в том случае, если предстоит разговор с любимой женщиной. “Естественно, она не заведет себе любовника”, – твердил Глеб, шагая по темным дворам. “Ты так в этом уверен? – тут же спросил он самого себя. – У нее был кто-то до тебя, значит, она способна любить другого. Я сам виноват, нужно выбирать или дело, или женщина. Я постоянно пытаюсь жить в двух, в трех измерениях сразу. Но, как ни странно, до сих пор мне это удавалось вполне успешно”.
В кармане куртки зачирикал телефон. Доставая его, Глеб бросил взгляд на циферблат часов.
Потапчук, как всегда, был пунктуален. Подоспело назначенное время встречи.
– Ты где? – спросил генерал ФСБ.
– У себя, – соврал Глеб. Он уже видел подъезд дома, в котором располагалась его мансарда, знал, что успеет взбежать по лестнице за двадцать секунд, так что мелкая ложь, в общем-то, ложью и не являлась.
– Тогда открывай, это я звоню в твою дверь.
– Минутку.
Глеб бросил телефон в карман и взбежал по лестнице на высокий шестой этаж.
– Зачем врешь? – спросил Федор Филиппович. – Это плохой симптом для такого человека, как ты.
– Плохой симптом, когда начинаешь врать любовнице, начальству же врать сам Бог велел, – ответил Глеб, открывая дверь и пропуская в мансарду генерала.
Замок сухо щелкнул.
– Врать в любом случае плохо.
– Я не обманул, минута еще не прошла.
– Что-то случилось? – поинтересовался Федор Филиппович, аккуратно вешая свой плащ на металлический крючок.
– Долго объяснять, но, кажется, я начинаю ненавидеть свою работу и все, что с ней связано. В том числе и вас.
– Спасибо за откровенность.
– Не за что.
– От тебя пахнет праздником, – сообщил Потапчук, разминая сигарету в пальцах.
– Да уж, но у меня не так много времени, как вам кажется.
– Дурная привычка, – сказал генерал, постучав фильтром по стеклу столика, – теперь сигареты делают такими, что их разминать не надо, а я привык и по-другому уже не могу.
– Надеюсь, Федор Филиппович, вы принесли то, о чем мы договаривались?
– Иначе ты меня бы просто убил, несмотря на субординацию, – рассмеялся Потапчук, с трудом управляясь с замочками нового портфеля.