Пароход медленно приближался. Сиверов уже слышал музыку, летящую над гладью реки, – Пора, – пробормотал он, перелезая через перила и пристегивая к ремню карабин.
Веревку он держал в руках, свободный конец был привязан к тумбе ограждений.
– Ну же, ну… – шептал Сиверов, медленно в уме ведя обратный отсчет, – ..десять, девять…
Он лег, чтобы его никто не увидел с парохода. Никто на мост и не смотрел. Все были слишком поглощены началом торжества. И охрана – вся, что была на теплоходе, – была уверена, что никто чужой на борт не проник и они могут расслабиться до тех пор, пока гости не примут лишнее и не начнут выяснять, кто из них важнее, не начнут высказывать, как с трибуны, свои политические взгляды, понося на чем свет оппонента. Тогда возможна и небольшая потасовка. К счастью, Жириновского не было, значит, все пройдет относительно тихо. Во всяком случае, за борт никого не сбросят.
Гости разбирали бокалы с шампанским. Фуршет уже начался. Небольшой оркестр вовсю наяривал “Подмосковные вечера”. Теплоход заходил под мост.
– С Богом, – сказал Глеб, ногами отталкиваясь от парапета.
Веревка качнулась, и Сиверов, как опытный альпинист, заскользил вниз. Все произошло именно так, как он рассчитывал, с точностью до сантиметра. Глеб опустился в метре от рубки, мгновенно отстегнул карабин и, натянув веревку, дал свободному концу выскочить, затем бросил ее в реку. Веревка исчезла в бурлящем потоке.
Секунд десять Сиверов сидел на корточках, прислушиваясь к разговору двух охранников. Они стояли у борта и курили. Глеб видел их затылки. У каждого имелись наушник и выносной микрофон.
Говорили охранники, как обычно, не о работе, а о бабах. О чем еще может мечтать здоровый мужик, которому сегодня нельзя выпить ни грамма спиртного, нельзя ни с кем даже потанцевать? Можно лишь пожирать дам глазами, вдыхать аромат дорогих сигарет да сглатывать слюни, глядя на разнообразные закуски.
– Ты видел ту бабу?
– Которую?
– Она с депутатом-либералом приехала. Ты видел, какая на ней блузка?
– Видел, – облизнувшись, со вздохом произнес второй охранник, – дырчатая вся, словно сеть рыболовная, а под сетью – ничегошеньки нет.
– Соски, как каменные, сквозь дырки в крупной вязке наружу торчат. Она бы еще кольца в них всунула, как в уши. И специально, сука, перла прямо на меня, чтобы грудью меня коснуться.
– Можно подумать, ты отскочил.
– Отскочил, работу терять не хочется. В другое время и в другом месте я бы на депутата хрен забил, я бы его бабенку оприходовал, как нечего делать.
– Денег у тебя не хватит, – философски заметил второй охранник.