Гвинифра приказала барду сыграть что-нибудь танцевальное. Корс Кант равнодушно заиграл древнюю мелодию западного Эйра. Начало ее было робким, как исток горного ручья, но вскоре ручей стал широким и бурным, как река Кухулин. Дважды – причем один раз, будучи совершенно трезвой – принцесса утверждала, что это ее любимая мелодия.
Она встала, задвигалась в так музыке – платье и сорочка упали к ее ногам. Обнаженная, оставшись только в золоченой сетке, украшенной драгоценными камнями, Гвинифра в танце добралась до середины зала, где пятью столами был очерчен пятиугольник. Она плела причудливую нить танца, и ее движения складывались для Корса Канта в странное заклинание.
«Не Анлодда ли вышила это платье для тебя?» – гадал Корс Кант. Он смотрел на обнаженное блестящее тело Гвинифры, влажное от экстаза и изнеможения. Он отвернулся, не желая, чтобы Анлодда заметила, каков его взгляд. «Я не хочу ее, не хочу ее! – упрямо твердил юный бард, молясь о том, чтобы это было правдой. – Не ее! Я хочу мою единственную огненноволосую богиню, мою дивную вышивальщицу, мою обожаемую Анлодду».
Принцессу окружила небольшая группа горожан и свободных мужчин и женщин. Они сбросили обувь и стали танцевать босиком на деревянном полу. Некоторые, последовав примеру Гвинифры, разделись.
Из-за тучи выглянула половинка луны. Скоро рассвет. Озаренная лунным светом, откуда-то вдруг возникла Анлодда и вошла в круг. Сердце Корса екнуло от тревоги. Увы, Анлодда не стала сбрасывать с себя одежды – только сандалии скинула. На ней была туника Аполлона, или, как она сама ее называла, туника Луга , и длинная юбка, скрывавшая ноги. В свете луны и факелов туника казалась коричнево-белой, хотя на самом деле цвета ее были гораздо ярче.
Сколько недель подряд Корс Кант пытался подойти к Анлодде поближе, но она словно носила непроницаемые доспехи под своими одеждами. Какая-то сила удерживала ее, не позволяла ей подпустить юного барда поближе – может быть, ее вера, а может быть, что-то еще более безумное.
На миг глаза барда заволокло слезами, но он сморгнул слезы. Не сможет Анлодда удерживать неприступную стену вечно. Рано или поздно она должна будет распахнуть ворота.
Корсу Канту страшно хотелось присоединиться к ней в танце. Но танцоры повиновались его музыке, и музыка была львиной долей его добычи – так сказал бы грек Эзоп.
Наконец Гвинифра заметила, что другие танцоры выдохлись. Она стала танцевать еще быстрее, и на каждый удар барда по струнам отвечала двумя поворотами. А потом вдруг замерла, встала на месте, как вкопанная, словно увидела вдруг страшную Горгону. Бард воспользовался этим мгновением, чтобы оборвать игру. Арфа издала последний аккорд, и он повис в тишине. Юноша сжал уставшие пальцы. Танцоры в изнеможении опустились на пол – все, кроме самой принцессы.