— Ладно, есть и другой способ. Не заниматься соперником вообще, потому что у подлинного героя соперников нет и быть не может. Значит, прийти и показать самого себя. На примере рукопашного поединка с кем-нибудь из местных смельчаков.
— Ты так мастерски владеешь ножом? Или, может быть, копьём?
— Судьба определит.
Диводас покачал головой:
— А если определит не судьба, а какая-нибудь уловка твоих противников? Нет. Ненадёжный способ.
— Пойми, Диводас, в этом вопросе нет надёжных способов. Это борьба. В ней всегда существует элемент непредсказуемости, неожиданности и нелогичности. Как бы кто ни был к ней подготовлен. Если расчётливость действий даёт тебе уверенность в победе, значит, ты — труп!
— Что ж, выходит — да здравствуют сомнения?!
— Не сомнения, а недоверие. Чувствуешь разницу? Рыск затаившегося заблуждения, выиск примелькавшейся ошибки. То есть постоянное беспокойство готовностью напасть. Даже на собственную тень. Если понадобится. Таковы законы боя. Пусть этот называется Законом клыков.
Но речь сейчас о другом. Тебе не нравится моё предложение о прямолинейном героизме? Ладно, у нас в запасе ещё кое-что припасено.
— Что же?
— Новое. Великое новое, противостоящее традиционализму. В догматах закостенелых порядков все роли распределены, бороться уже бесполезно. А я дам возможность каждому доказать своё превосходство. И обрести соответствующее положение. Только докажи, что ты лучше, умнее, сильнее. И не надо думать, что всё кому-то уже принадлежит. Знаешь девиз Нового? «Всё начинается с тебя!»
Разговор прервала внезапно появившаяся Ратри. Её лицо томила тревога:
— С твоим конём что-то происходит. Ему раздуло живот и… и…
— И что? — резко спросил Индра.
— Он задыхается.
Кшатрий вскочил с лежанки и бросился в зияющую, как пропасть, лесомань тёмного сада.
— Сюда! — кричала Ратри, увлекая воина невидимыми тропами. Тяжёлым бегом большого живота и уставшего сердца отозвался на тропинке и Диводас. Он отстал от спешливого молодого отчаяния, но остановиться не мог.
Ветки секли Индру по лицу. Каждая, как чёрная птица, что хлеща крылами вспорхала у него перед носом. Наконец деревья расступились, и бежавшие оказались среди крепких и коренастых построек дальнего двора.
Дадхикра уже еле дышал. Ему свело передние зубы, а из угла рта свисал мёртвый, как тряпка, язык.
Индра обнял товарища за шею и заплакал. Слезы сами катились из глаз воина, и он их не стыдился.
Сиддхи застыли вокруг оцепеневшего неразлучья человека и коня. Трудно было сказать, кто же из них умер. И вообще есть ли здесь живой. Сиддхи понимали, что нужно уже что-то говорить. Подходящее. Своевременное, умное и честное. Но никто не решался и рта открыть.