Хлопнула дверь, и по сухим доскам пола зашуршали тяжелые, медленные шаги. Крепенький старичок выпрямился, стукнул своим посохом на весь зал и величественно отчеканил:
— Его высочество, господин соправитель…
— Хватит, Рафус, этим людям нет нужды величать меня по титулам. — И в зал вошел Рубос.
Сухмет тем не менее склонен бьы вести дело более формально. Он показал глазами, чтобы Ди и Стак встали у него за спиной, и все трое весьма торжественно поклонились. Рубос всплеснул руками, молча негодуя, но Рафус удалился с выражением не только достоинства, но и удовольствия на лице. По его мнению, друзья или не друзья, но любой разговор с Рубосом из Мирама должен был начинаться официально. А дальше — хоть по плечу хлопай или Капитаном Наемников величай.
Рубос принужден был тоже поклониться, потом дошел до меньшего трона Мирама и уселся в него. Более высокий трон, стоящий рядом, оставался пустым. Рубос посмотрел на него глазами, в которых застыло недоумение.
Затем он повел рукой перед собой:
— Прошу вас, друзья, садитесь, передо мной вам нет нужды тянуться.
Сухмет проворчал:
— Перед троном сидеть… Как-то неудобно. В таких случаях дело не в людях, Рубос, а в символе власти.
Рубос улыбнулся и сразу стал похож на того самого вояку, наемника и путешественника, каким был когда-то.
— Ну, это все же не зал для торжественных приемов, а бывший Навигацкий зал, место совещаний и приемов пусть высоких, но дружественных гостей. В парадном я и сам постеснялся бы… гм… не соблюдать традиций.
Тотчас, словно из-под земли, за спиной Сухмета появился высокий резной стул, подставленный расторопным Ди. Сухмет сел, Стак и фой остались на ногах.
— Как я понимаю, Навигацкий зал в прошлом. А что тут будет?
— Зал Лотара Желтоголового, — твердо, чуть ли не с вызовом ответил мирамец. — Пока художники написали только одну картину о его подвигах, но скоро будут еще три. Со временем я рассчитываю…
— Эта картина не очень похожа на то, как было дело, — с нажимом ответил Сухмет. — Он и меч никогда не держал у пояса…
Рубос вздохнул:
-Я знаю, но ничего не мог поделать. Они художники, Сухмет, а не воины. Они никогда не видели того, что видели мы, и не годится из-за этого отказывать им в работе. — Все помолчали, Рубос продолжил: — Да и не важно это — как он носил Гвинед. Я всего лишь хочу, чтобы люди не забыли его. В последнее время, знаешь ли, я немало думаю о будущем.
Сухмет поднял голову и медленно произнес:
— Да, Рубос, о будущем в самом деле следует думать. Снова в зале повисла тишина. Вдруг заговорил Ди:
— Мы еще не принесли тебе личных соболезнований по поводу смерти твоей Светоки, князь Рубос. Рубос махнул рукой: