В дверь позвонили. Босх бросил взгляд на свои часы — они показывали одиннадцать. Он подошел к двери, заглянул в «глазок» — прямо на него смотрело лицо Элинор Уиш. Он отступил на шаг, повернул голову к висящему здесь же, в передней, зеркалу, и оттуда на него глянул мужчина с темными усталыми глазами. Он пригладил волосы и отворил дверь.
— Здравствуйте, — произнесла она. — Мир?
— Мир. Как вы узнали, где я... нет, ничего... Входите.
На ней был тот же самый костюм, что и раньше, значит, она еще не была дома. Босх увидел, что она заметила досье и другие бумаги на карточном столике.
— Засиделся допоздна, — пояснил он. — Так, просматривал кое-что в личном деле Медоуза.
— Хорошо. Э... я тут случайно оказалась в этих краях и просто хотела... просто пришла сказать, что мы... Ну, эта неделя завязалась нескладно. Для нас обоих. Быть может, завтра мы сможем начать нашу совместную работу с чистого листа?
— Да, — сказал он. — Я тоже прошу извинения за то, что сказал тогда... и сожалею по поводу вашего брата. Вы старались сказать что-то приятное, а я... Может быть, задержитесь несколько минут, выпьете пива?
Он пошел в кухню и достал две новые бутылки. Вручил ей одну и повел ее через раздвижную дверь на заднее крыльцо. Снаружи было прохладно, но время от времени со стороны темного каньона дул теплый ветер. Элинор Уиш уставилась на огни Долины. Прожектора со стороны Юниверсал-Сити бороздили небо, выписывая повторяющийся узор.
— Здесь очень красиво, — сказала она. — Никогда раньше не бывала в таком жилище. Кажется, они называются консольными?
— Да.
— Должно быть, жутковато во время землетрясения.
— Жутковато и когда мимо проезжает мусоросборник.
— Как же вы дошли до жизни в таком месте?
— Кое-какие люди — из тех, что внизу, с прожекторами, — дали мне однажды пачку денег, чтобы использовать мое имя и мою так называемую техническую консультацию для телепрограммы. Ну, и мне больше нечего было делать с этими деньгами. Когда я рос в Долине, мне всегда было интересно, каково это — жить в одной из таких штук. Вот я ее и купил. Раньше она принадлежала одному киносценаристу. Вот здесь он и работал. Домик совсем маленький, всего одна спальня. Но видимо, я никогда не нуждался в большем.
Она облокотилась на перила и заглянула вниз по склону, вдоль русла пересохшего ручья. В темноте лишь смутно виднелись очертания нетронутой дубовой рощи. Он тоже наклонился над перилами и, рассеянно отрывая кусочки золотой фольги от ярлыка своей бутылки, стал бросать их вниз. Золотые обрывки, плавно кружась и поблескивая, исчезали в темноте.