Оба они постепенно развернулись таким образом, что теперь стояли лицом друг к другу. Босх внимательно посмотрел на ее лицо и увидел выражение, которое истолковал как сочувствие. Он не был уверен, что именно в этом сейчас нуждался. Он уже давно миновал эту стадию. Но он и сам не знал, в чем нуждался теперь.
— Так вот, все мы, маленькие, перепуганные пацаны, дали друг другу одну клятву. Всякий раз, когда кто-нибудь спускался в один из таких туннелей, мы приносили обет. Обет был такой: что бы там, внизу, ни произошло, никто не будет там брошен. Не важно, погибнешь ли ты или нет. Даже если погибнешь, тебя там не оставят. Потому что те проделывали с нашими такие вещи... ну, вы понимаете. Вроде здешних маньяков. И эта клятва помогала. Никто не хотел там остаться — ни живым, ни мертвым. Как-то я прочел в одной книге, что нет разницы, лежишь ли ты в мраморном склепе на горе или на дне грязного маслосборника, — мол, мертвому все равно, мертвец есть мертвец. Но тот, кто это написал, он не бывал в тех местах. Когда ты жив, но находишься на волосок от смерти, то ты думаешь о таких вещах. И они имеют для тебя значение... вот поэтому мы и поклялись.
Босх понимал, что ни черта не объяснил. Он сказал, что сходит принесет еще пива. Она сказала: все прекрасно, ей уже довольно. Когда он вернулся, она улыбнулась ему, но не произнесла ни слова.
— Давайте я расскажу вам одну историю про Медоуза, — сказал он. — Понимаете, как там было: двоих, может, троих из нас, «туннельных крыс», прикомандировывали к какому-нибудь боевому отряду. И когда на пути попадался такой подземный лабиринт, мы оперативно спускались под землю, проверяли ходы, минировали и все прочее.
Он отхлебнул хорошую порцию из вновь принесенной бутылки.
— И вот однажды, это было, наверное, в семидесятом, мы с Медоузом тащились в хвосте одного дозора. Мы были на территории, которая контролировалась Вьетконгом, и — мать честная! — она вся была просто изрезана этими самыми туннелями. Мы были милях в трех от деревни под названием Нгуен Люк, когда потеряли своего головного дозорного. Его... простите, вам, вероятно, тяжело все это слышать. Я имею в виду... вашего брата... и все такое.
— Я хочу это слышать.
— Ну, так вот этот дозорный получил пулю от снайпера, который прятался в «паучьей щели». Так называли маленькие замаскированные входные отверстия в сеть лабиринтов. Поэтому кто-то уничтожил снайпера, а затем нам с Медоузом пришлось спуститься в эту «щель», чтобы все проверить. Мы спустились, и нам сразу же пришлось разделиться. Это был большой лабиринт. Я двинулся по коридору в одну сторону, а он в другую. Мы условились, что выходим на пятнадцать минут, закладываем взрывные устройства с двадцатиминутной отсрочкой, затем возвращаемся обратно, по дороге закладывая еще... Помню, я обнаружил там, внизу, госпиталь. Четыре пустовавших, набитых травой матраса, шкафчик с медицинскими принадлежностями — все это располагалось в середине туннеля. Помню, я еще подумал: черт подери, что же будет за поворотом — кинотеатр под открытым небом или еще что? Я хочу сказать, что эти люди полностью вкопались в землю... Там даже был маленький алтарь и курился какой-то фимиам.