Иоганн пошел было в указанном направлении, как вдруг его остановил негромкий возглас:
— Стойте!
Под сенью огромных каштанов сидел на скамье Шелленберг, а рядом с ним — рейхсфюрер Гиммлер. На столе перед ними лежала раскрытая папка с рукописью Вайса.
Вайс вытянулся и доложил о себе рейхсфюреру.
Гиммлер сидел, разбросав руки на спинке скамьи и закинув ногу на ногу. Стекла очков ледяно блестели. Шея тонкая, с дряблой кожей, плечи узкие и — что самое отвратительное — крохотные, женские руки с розовыми отшлифованными ногтями. Большой белый и жирный лоб, обрюзгшие, слабо свисающие щеки, петлистые уши.
Шелленберг показал глазами на рукопись:
— Рейхсфюрер одобрил вашу работу.
Вайс снова вытянулся, замер. Ах, если бы у него был пистолет! Лицо его стало бледным от отчаяния...
Наклонясь к рейхсфюреру, Шелленберг сказал, кивнув на Вайса:
— Вы только взгляните на него — и убедитесь, какой благоговейный трепет внушаете вы моим людям.
Гиммлер рассмеялся, но глаза его при этом не утратили мертвенного выражения. Он спросил неожиданно тонким голосом:
— Это вас должны были повесить?
— Да, мой фюрер.
Гиммлер, будто не заметив, что ему присвоили титул фюрера, чуть подавшись вперед, чтобы лучше разглядеть лицо Вайса, осведомился:
— И почему же вас не повесили? Вы ведь нарушили валютное законодательство империи.
— Виноват, мой фюрер, — сказал Вайс.
— Так вот, — сказал Гиммлер, — если вы дадите нам новый повод, мы вспомним об этом вашем преступлении, и тогда уж вам не миновать петли. — Обернулся к Шелленбергу, объяснил: — Я только тогда верю в преданность, когда она зиждется на страхе, — и махнул рукой.
Вайс отдал приветствие, повернулся, щелкнул каблуками и пошел по аллее к выходу, стараясь ступать твердо и четко.
Когда он вернулся на Бисмаркштрассе, поджидавший его Густав сообщил радостно:
— Поздравляю вас: вы произвели благоприятное впечатление на рейхсфюрера!
Еще раньше, когда Иоганн занимался поисками книг для Гиммлера, он неожиданно встретился с Хакке — бывшим радистом «штаба Вали». Хакке был в гестаповской форме. Он рассказал Иоганну, что в ночь на 23 ноября 1943 года, когда было разбомблено здание гестапо в Берлине, на Принц-Альбрехтштрассе, 8, он оказался там на третьем этаже, где располагался штаб Гиммлера, и только чудом уцелел.
В знак особого расположения к Вайсу за то, что тот в свое время выручил его, Хакке сообщил доверительно:
— Во время бомбежки все заботились только о том, как спасти свою шкуру. Горели важнейшие документы, но никто о них и не подумал.
— А вы? — спросил Вайс.
Хакке хитро подмигнул.