О ком я действительно ничего определенного не слыхал, так это об Иде. Когда срок контракта истек, она отказалась его продлять и исчезла с концами. Хотя немудрено – ей пришлось здорово поскрипеть зубами по ночам, когда начальство навешало на нее всех собак. Зато могу сказать про нее только хорошее – она вкладывала нашу с тобой добычу в ценные бумаги, и вот добрая новость: мою часть не зажилила, вернула со славным приварком. Я потратил одну увольнительную на то, чтобы перетащить эту чертову уйму денег. Если ты свою долю еще не получил – возрадуйся, она уже в пути. Нет, я взаправду, такая куча денег! Если она от тебя почему-либо прячется, ты только погляди колонки биржевых курсов – ежели какие завалящие акции вдруг стали резко падать или подниматься, лови того, кто их продает или покупает, – это наша пухленькая побирушка.
Ладно, спешу закончить, чтоб поспеть к ближайшей отправке почты. Надеюсь, у тебя все в порядке, дружище.
Твой верный Алекс Килгур.
Стэн с улыбкой отложил письмо. Старина Килгур все тот же: ноет, когда посылают на горячее дело, и ворчит, когда получает синекуру. На него не угодишь. Но про Прайм-Уорлд он точно выразился – раззолоченный нужник. Внешне кажется, что Стэну подфартило – получил непыльную работу. Да уж больно она непыльная, эта его новая служба. До того, что страшно становится.
Стэн внимательно просмотрел досье своих предшественников на этом посту. Создавалось впечатление, что на протяжении последних столетий они палец о палец не ударили – тоска брала, когда он читал про их деятельность. Однако несколько раз кое-что все же происходило – и он не мог не заметить, что всякий раз заваривалась крутая кровавая политическая каша. После многих лет службы в отряде Богомолов Стэн крови не боялся. А вот от политики он шарахался как черт от ладана.
Позабыв об игрушечных размерах своего кабинета, Стэн качнулся на стуле назад и крепко стукнулся затылком о стену. Он застонал – от сотрясения все милые прелести похмелья обострились до предела. Сегодняшнее его состояние было всем похмельям похмелье. Ангельская похлебка сумела только на время отшибить действие алкоголя и позволила ему вырубиться позже Императора. На следующий день он умудрился выйти на работу, но к вечеру ему стало так паршиво, что он не нашел другого лекарства, кроме как снова напиться. Засыпая вчера ночью – точнее, впадая в беспамятство, – Стэн поклялся себе, что на следующий день и в рот ни возьмет. Ни капли коварного стрегга не оросит его губы! Иначе – ухнет в запой. На самом же деле не по стреггу он тосковал, ему бы холодненького пивка!..