С некоторыми из них у меня установились добрые отношения.
А с одним – американцем Данни – мы подружились. Он принес мне русско-английский словарь, я стал изучать английский.
Общались мы сразу на нескольких языках. Отсюда – словечко, оттуда – словечко. Я знаю португальский (в Анголе за два года выучил). Он тоже полиглот-любитель. В общем, понимали друг друга. Он мне сигареты давал, немаловажная вещь в тюрьме. Под конец мы до того сблизились, что он мне даже сказал: «Давай доллары, и я устрою тебе побег. У знакомых есть вертолёт». Но у меня уже появилось какое-то внутреннее предчувствие, даже уверенность, что меня должны спасти.
Меня начала поддерживать и русская зарубежная православная церковь. Мне присылали бандероли, письма. В одном я прочитал слова, которые запомнил на всю жизнь: «Воспрянь духом и, если ты неверующий, все равно вспоминай Бога. Все сложится у тебя, как ты наметил сам!» Потом последовали поздравления с Рождеством, Пасхой. По радующим глаз красочным посланиям он изучил церковные праздники.
Прапорщик был потрясён. Неужто кого-то там, за тысячами миль от Африки, волнует его участь. Невероятно!
Еженедельно к нему приходил капеллан в майорской форме (на территории тюрьмы располагалась церковь). Общались на португальском. Во время первого посещения капеллан поинтересовался, верит ли он в Господа и в чём нуждается. В следующий раз принес на русском языке Новый и Ветхий заветы. «Коммунист, крепись, вернешься на родину, раз не хочешь остаться у нас».
Молиться, впрочем, не заставлял и в душу особо не лез.
– Чем вы занимались в тюрьме?
– Книги читал. Библию. Проштудировал «Войну и мир» Толстого, почти всего Солженицына, Георгия Маркова… Красный Крест такие книги присылал. Потом и телевизор мне поставили.
– Вы работали?
– Нет, хотя мне предлагали неоднократно. Даже просили.
Ведь они захватили много наших машин, а разобраться в них не могли. Но я отказывался хоть как-то помогать им.
– Предлагали вам перейти на их сторону?
– Предлагали попросить политического убежища, рисовали райскую жизнь… Крутили видеокассеты про счастливую судьбу одного бывшего «нашего». Но я не согласился. Родина – это для меня не пустой звук.
– А если бы Красный Крест вас не нашел?
– Это было бы ужасно. Ведь суд ЮАР приговорил меня к ста годам. Потом скостили пятьдесят. Но и это немало, не правда ли?
Плен закончился неожиданно и как-то очень обыденно. Однажды утром ему велели одеться: синий комбинезон, туфли. Сегодня состоится суд, объявили по дороге, ты убивал военнослужащих ЮАР, на месте боя насчитали порядочно трупов.