— Шах, — сказала она.
Он наклонился вперед, облокотясь на стол.
— Мат, — пробормотал он, делая ход ладьей. Ли осела на стуле.
— Мы, дряхлые старики, должны не упускать победу, если только можем, — сказал он извиняющимся тоном.
Ли прикусила губу.
Он взглянул на нее, мечтательно подперев щеку рукой, и улыбнулся.
— Тебе не хватает опыта. Солнышко. И ты слишком практична, чтобы нельзя было разгадать ход твоих мыслей.
Ли взглянула ему в глаза. Ее словно огнем обожгло. Впервые ощутила она физически его присутствие: его тело, небрежно отдыхающее на стуле, его руку, свободно лежащую на столе. Пламя свечи подчеркивало резкий изгиб его бровей, золотилось на ресницах.
После сосредоточенной игры этот взгляд, полный мечтательности и затаенной страсти, застал ее врасплох. Ли вспыхнула. Она чувствовала себя непривычно беззащитной. Она представила, как бы могла им увлечься в другое время и в другом месте; вот он повернулся и бросил на нее страстный взгляд — на балу, полном шумного веселья: молча и выразительно дал почувствовать, как соблазнительны необдуманные поступки.
Запретные мечтания. Безумная радость, романтические порывы. Полуночная скачка с королем разбойников: и жизнь, и сказка — одновременно.
Она бы пошла за ним. Она едва сдерживала слезы, молча вопрошая: «Почему ты не пришел раньше? Почему ты не пришел, когда я еще могла любить?»
Его чуть заметная улыбка пронзала ее, ранила своей нежностью, точно волшебный звук, дрожащий в ночной тиши, — сердце едва могло это вынести.
Она чувствовала, что стоит над обрывом, что край его осыпается у нее под ногами — как легко сорваться с него! Она села прямее, скривив презрительно губы.
— Так какую награду вы хотите, месье? — спросила она.
С.Т. не сразу понял ее. Он наблюдал, как она огорченно ссутулилась, досадуя на свое поражение. Неужели она и в самом деле вообразила, что сможет победить его, маленькая тигрица?! Как она очаровательно хмурилась, как серьезно сражалась за шахматной доской!
Он хотел улыбнуться и сказать «поцелуй», он почти уже сказал это, но увидел холодную презрительную усмешку, с которой она произнесла эти слова, и почувствовал всю ее бессмысленную жестокость, беспомощность. Минута духовной близости прошла. Он увидел, что им снова играют, снова над ним издеваются, искажая, как в кривом зеркале, лучшее, что у них было.
Торговая сделка. Осквернение. Намеренное желание унизить его.
Губы его сжались.
— Ничего. — Он резко отодвинул стул и поднялся. — Прикажите приготовить вам комнату на ночь. Я лягу во дворе.
Ли видела, как он оперся о притолоку двери, чтобы не потерять равновесие, когда поворачивался. Дверь захлопнулась.