Он хохотнул.
— Веришь ты или нет — не имеет значения. Через год-другой, если ты еще будешь жить, гусыня Монтеверде, в чем я лично сомневаюсь, ты сможешь убедиться в этом сама. Видно мне придется отрастить бороду до колен, чтобы доказать, что я мужчина. Ведь у евнухов никогда не бывает бороды.
— Борода тебе не пойдет, павлин Навоны! Да и неужто ты захочешь упрятать под ней всю свою красоту?
Он внимательно смотрел на нее своими темными глазами, затем улыбнулся с какой-то затаенной и странной для него грустью.
— Может быть и не стану отращивать. Пошли, слабосильная Монтеверде. Я вижу, твои ноги уже зажили. Быть может, если захочу, я достану для тебя еды, — он усмехнулся. — Даже если для этого придется убить еще одного бродягу вместе с его девицей.
Меланта спала так крепко, примостившись у груды свертков их вещей, как еще никогда не спала в шелках и на пуховых перинах. Она, правда, проснулась один раз, в полусне увидела, как ее рыцарь поправлял импровизированную подушку из мхов, и снова легла, ощутив под головой теперь что-то мягкое. Она услышала по-звякивание его доспехов, подумала про себя:
«Рук». Ей стало тепло и покойно от мысли о нем, и она снова погрузилась в нежный туман забвения. Она еще сказала: «Гранд мерси». Но он не услышал, или не пожелал отвечать. Ей снился сон, что кто-то большой и сильный сидел рядом с ней, и что она спокойно спала под его защитой.
Она проснулась легко, без обычных неприятных ощущений. Первое, что попалось ей на глаза, был Гринголет. Затем она увидела своего рыцаря, который был по пояс раздет и плескал воду себе в лицо. Сейчас он стоял к ней спиной и дрожал в холодной воде, совсем как большой мокрый пес.
Он поднял какой-то предмет, и она поняла, что он хочет бриться. Почти сразу же он тихо выругался. Меланта увидела красную бороздку от показавшейся крови на его подбородке, мокром от воды.
Она быстро села.
— Что это ты делаешь?
Он вздрогнул, схватил свою тунику и, оборачиваясь к ней, стал быстро натягивать ее через голову. Материал намок и прилипал к влажной груди, бугрился под амулетом, который он носил. В том месте, где он порезался, собралось много крови, которая начала стекать, запачкав полотно.
— Моя госпожа, простите, я думал, вы крепко спите.
Она взглянула на небо и поразилась тому, как высоко стояло солнце.
— Неужели я спала так долго?
Он отвернулся и стал собирать свои доспехи.
— Я отойду, моя госпожа, мне надо заняться конем.
Она поняла, что он таким деликатным образом хотел оставить ее одну. Он повернулся и пошел, прикладывая руку к своему подобородку, вытирая сочившуюся кровь и затем обтирая руку о свою рубашку.