— Должно быть, это то, что называют Хэйнсвиллским лесом, — сказал Гэррети без особой уверенности. — Зимой тут кошмар. Кладбище грузовиков. — Я такого никогда не видел, — с почтением сказал Скрамм. — Во всей Аризоне нет столько зелени.
— Радуйся, если можешь, — буркнул Бейкер, присоединяясь к группе. — Скоро будет не до того. Уже жарко, а ведь еще только полседьмого.
— Хотел бы я построить здесь дом, — сказал Скрамм, фыркая, как бык в жару. — Построить самому, вот этими руками, и глядеть на это каждое утро.
Вместе с Кэти. Может, так и будет, когда все это кончится.
Никто ничего не сказал.
К 6.45 ветерок прекратился, и стало припекать уже по-настоящему.
Гэррети снял куртку и стянул ее узлом на талии. Дорога больше не была пустынной — там и тут стояли машины, пассажиры которых стояли рядом, приветствуя участников Длинного пути.
У одной из машин Гэррети увидел двух девушек-ровесниц в летних шортах и легких блузах. Их лица горели волнением — древним, греховным и чуть не до безумия эротическим. Гэррети почувствовал, как животная похоть волной поднимается в нем, заставляя все его тело дрожать в лихорадке.
Вдруг Гриббл, уже проявивший себя радикалом, свернул с дороги и рванулся к девушкам. Одна из них, та, что была ближе, повернулась к нему и обняла руками за шею. Гриббл — растерянная, перепуганная фигура в пропотевшей белой рубашке, — прижал ее к себе; его руки блуждали по ее груди, животу, бедрам, не встречали никакого протеста с ее стороны.
Он получил второе предупреждение, потом третье. Когда прошло пятнадцать секунд ожидания, он оторвался от девушки, пустился бежать, упал и, кое-как поднявшись, полувышел-полувыскочил на дорогу.
— Не смог, — по лицу его катились слезы. — Видели, она хотела меня, а я не смог… Я… — его слова потонули в нечленораздельных всхлипываниях.
Он шел, держась обеими руками за живот.
— Ну, им-то хватило, — зло, как всегда, вставил Баркович. — Будет, о чем поговорить завтра.
— Заткнись! — крикнул Гриббл. — Как больно, черт! Это судорога.
— Стоячка, а не судорога, — заметил Пирсон. Гриббл молча посмотрел на него из-под упавших на лоб растрепанных черных волос.
— Больно, — снова прошептал он и медленно опустился на колени, так же прижимая руки к животу. Гэррети мог разглядеть крупные капли пота, стекающие по его шее.
Мгновение спустя он был мертв. Гэррети обернулся в сторону девушек, но они уже спрятались в своей машине. Он пытался изгнать их из своей памяти, но не мог. Каково это — прижимать к себе их мягкую, податливую плоть? Ее бедра извивались, когда Гриббл целовал ее… О Боже, они извивались… Это был спазм, оргазм, что угодно… О Господи, только бы сжать ее вот так и чувствовать это тепло… Он вдруг кончил. Теплая жидкость потекла по его промежности.