— Укусила меня один раз. Только раз, и вот.., вот… — Красные глаза поворачиваются к Доку. — Едва тебя различаю. Гребаные глаза ничего не видят.
— Ты уходишь, — отвечает Док. — Не собираюсь тебе лгать.
— Нет, еще не ухожу, — говорит Мышонок. — Дайте мне чем писать. Надо нарисовать карту. Быстрее. Не знаю, что ты мне вколол, Док, но это собачье дерьмо-сильнее. Долго я не протяну. Быстрее!
Нюхач перегибается через изножье дивана и берет со стел) лажа книжку в обложке. Джек с трудом подавляет смешок.
«7 ПРИВЫЧЕК ЛЮДЕЙ, ЭФФЕКТИВНО ИСПОЛЬЗУЮЩИХ СВОЕ ВРЕМЯ». Нюхач срывает обложку, протягивает Мышонку пустой стороной.
— Карандаш, — хрипит Мышонок. — Скорее. У меня все здесь.., здесь. — Он прикасается ко лбу. С пальцем отходит кусок кожи размером с квадратный дюйм. Мышонок вытирает палец о плед.
Нюхач вытаскивает обгрызанный карандаш из внутреннего кармана жилетки. Мышонок берет его и пытается улыбнуться.
Черной слизи в уголках глаз становится все больше, она уже лежит на щеках, как протухшее желе. Сочится гной и из пор на лбу Мышонка. Черные точки напоминают Джеку пупырышки в книгах Брайля, которых у Генри предостаточно. Когда Мышонок в задумчивости прикусывает нижнюю губу, кожа тут же лопается. Кровь стекает в бороду. Джек полагает, что запах гниющего мяса никуда не делся, но прав был Нюхач: к нему привыкаешь.
Мышонок рисует несколько загогулин.
— Смотри, — говорит он Джеку. — Это Миссисипи, так?
— Так, — кивает Джек. Наклонившись к дивану, он вновь чувствует запах. Это не просто вонь, запах осязаем, он пытается вползти в горло. Но Джек не отшатывается. Он знает, каких усилий стоят Мышонку эти каракули. Вот и проходит свою часть пути до конца.
— Это прибрежная часть города… «Нельсон», «Лакиз», кинотеатр «Эджинкорт», «Гриль-бар».., здесь Чейз переходит в Лайлл-роуд, потом шоссе номер тридцать пять.., это Либертивилль… «Дом ветеранов»… «Гольц».., о господи…
Мышонок начинает метаться по дивану. Язвы на лице и верхней части тела открываются, из них текут гной и кровь.
Он кричит от боли. Рука, без карандаша, поднимается к лицу, тычется в него.
Джек вдруг слышит внутренний голос, тот самый голос, который он слышал много лет назад, когда спешил к матери. Он полагает, что это голос Талисмана, той его части, что осталась в теле и душе.
«Что-то не хочет, чтобы он говорил, что-то пытается убить его до того, как он скажет все, эта гадость в черной слизи, возможно, в черной слизи, ты должен избавить его от…»
Иной раз сделать что-либо можно, только не думая, на автопилоте, следуя инстинкту. Вот и Джек, не думая, протягивает руку, пальцами хватает черную слизь, ползущую из внутренних уголков глаз Мышонка, и тянет на себя. Поначалу слизь растягивается, как резина. При этом Джек чувствует, как она извивается в его пальцах, будто старается вырваться да еще и укусить.