Сейчас ему должно быть восемьдесят пять, вот детектив и подумал, что этот Бирстоун — один из наших пациентов. Что ты можешь на это сказать, Чарльз?
Само собой, ни-че-го.
— Чарльз Бернсайд, конечно, не Карл Бирстоун, но некое сходство определенно присутствует, не правда ли? И у нас нет абсолютно никаких сведений о твоем прошлом. Так что ты у нас уникальный пациент. У каждого есть генеалогическое древо, а ты словно взялся из ниоткуда. Единственное, что нам известно, — твой возраст. Когда ты попал в центральную больницу Ла-Ривьеры, то заявил, что тебе семьдесят восемь. То есть ты того же возраста, что и разыскиваемый преступник.
Бернсайд улыбается во весь рот:
— Отсюда вытекает, что я — Рыбак.
— Тебе восемьдесят пять лет, и я сомневаюсь, что ты можешь гоняться за детьми по всему городу. Но я думаю, что ты — Карл Бирстоун, и копам все еще хочется добраться до тебя. Теперь самое время обратиться к письму, которое я получил несколько дней назад. Я собирался обсудить его с тобой, но ты знаешь, какими суматошными выдались эти дни. — Он выдвигает ящик стола и достает листок, вырванный из блокнота. — «Де Пер, Висконсин» — таков адрес отправителя. Даты нет.
«Кого это касается» — это адресат. А теперь само письмо: «С сожалением сообщаю, что больше не могу вносить ежемесячные взносы на содержание моего племянника, Чарльза Бернсайда». И все. Вместо росписи, она напечатала свои имя и фамилию. «Элти Бернсайд».
Шустрик кладет листок на стол, разглаживает его.
— Так что происходит, Чарльз? В Де Пере никакая Элти Бернсайд не живет, это я знаю точно. И она не может быть твоей теткой. Сколько ей должно быть лет? Как минимум сто.
А скорее, сто десять. Я в такое не верю. Но чеки приходили регулярно, как часы, с того момента, как ты поселился в «Макстоне». Какой-то приятель, может, давний партнер, заботился о тебе, друг мой. И мы хотим, чтобы он продолжал заботиться, не так ли?
— Мне без разницы, подтиральщик. — Если это и правда, то не вся. Берни знает, что ежемесячные платежи каким-то образом организовал мистер Маншан, а если платежи прекращаются, ну.., что заканчивается вместе с ними? Он и мистер Маншан работают в паре, не так ли?
— Вот этого не надо, — качает головой Шустрик. — Я жду от тебя совсем другого. Ты должен мне помочь. А заодно и себе.
Ты же не хочешь, чтобы тебя сажали в камеру, снимали отпечатки пальцев, не говоря уже о том, что за этим последует. Лично мне не нужно, чтобы для тебя все так закончилось. Потому что настоящий плохиш во всей этой истории — твой друг. Мне представляется, что он, кем бы он ни был, забывает, что в прошлом ты оказал ему важную услугу, так? И теперь думает, что больше не обязан помогать тебе спокойно доживать свой век.