Крессинг отвел ее в сторону и усадил на диван в укромном уголке.
— Успокойтесь и расскажите мне все. О господи, я боюсь, что вы сейчас упадете в обморок!
Элли судорожно сжала в руке веер. Она обязательно, во что бы то ни стало должна была выиграть это проклятое пари!
— Милорд, ради бога, простите меня, но я не могу, не имею права рассказать вам. — Она импульсивно коснулась его руки. — Если вы одолжите мне на время вашу табакерку… совсем на недолгое время! — я клятвенно обещаю очень скоро вернуть ее вам!
Барон скользнул взглядом по руке Элли, по ее открытой, бурно вздымающейся груди, задержался на нежных губах. На щеках девушки заиграла краска, и в сердце лорда Крессинга проснулся знакомый охотничий азарт, подогретый к тому же изрядным количеством бренди.
«Черт! А она ведь прехорошенькая! — подумал он. — И эти глазки — блестящие и такие невинные…»
Он решил, что для разговора с нею больше всего подойдет отеческий тон.
— Стоит ли так расстраиваться, моя дорогая? — Барон накрыл своей ладонью руку Элли, по-прежнему лежащую на его рукаве, и засмеялся, когда она стремительно отдернула руку. — Вы, очевидно, забыли об одной вещи, мисс Дирборн, об одной очень важной вещи.
Он замолчал. Элли казалось, что сердце сейчас вырвется из ее груди. Нет, он ни за что не отдаст ей свою табакерку, будь она проклята! Так зачем же он испытывает ее терпение?
Наконец лорд Крессинг снова заговорил:
— А дело в том, дорогая мисс Дирборн, что у нас, у мужчин, есть свой кодекс чести, который мы не имеем права преступать. Этот кодекс — основа нашей жизни, и он гласит… — Барон снова замолчал, затем наклонился к Элли и театральным шепотом закончил: — Никогда и ни в чем не отказывай женщине!
Элли ошарашенно моргнула, не веря своим ушам. Вот это да! Она же была уверена, что барон ни за что не расстанется со своей табакеркой, а он… Элли облегченно вздохнула, глаза ее весело заблестели. Она уже готова была рассыпаться в благодарностях, но барон жестом руки остановил ее.
— Вы, разумеется, вправе не говорить мне ничего. Я человек воспитанный и не стану ни о чем допытываться. Однако… — Он взглянул в глаза Элли. О, как же он любовался сам собою в эту минуту! — Однако, не зная ситуации, я не могу отдать вам то, о чем вы просите. Ибо не уверен — не послужит ли мой поступок еще большему углублению ваших затруднений.
То, что все мужчины обманщики, Элли знала и раньше, но сейчас лишний раз в этом убедилась. Барон замолчал и продолжал пожирать взглядом ее губы. Желания этого развратника были столь явными, что Элли не выдержала и вскочила. Ее переполняло отвращение ко всем двуногим, одетым в брюки. Как же он обманул ее! Да еще в тот миг, когда удача была так близка — просто рукой подать! Элли была вне себя от ярости.