Я остановился. Тело Урсулы осело, словно мешок с камнями. Какие-то хрипы и свисты вырывались у нее из открытого рта. Она помотала головой из стороны в сторону, разбрызгивая капли пота; грудь ее судорожно вздымалась, словно ей не хватало воздуха, который она с храпом втягивала чудовищно распухшими губами. Последними расслабились ноги, при этом они слегка раздвинулись. Вставленный между ними электрод держался на чем-то вроде гигиенической прокладки.
Я резко отвернулся, стал искать глазами Гэбни.
Его голос послышался из-за серого шкафа:
— Сядьте — дальше назад. Еще дальше — вот так хорошо. И держите руки на виду. Вот так.
Он показался из-за шкафа; еще бледнее, чем был, одной рукой опираясь на верхний угол сверкающего хромом предмета. Искоса взглянул на изображение гигантской груди.
Подумав, что у него может быть помощник, я сказал:
— Внушительное оборудование. Пожалуй, одному человеку трудновато управляться.
— Оставь свой снисходительный тон, ты, нахальный кусок дерьма. Со всем можно управиться, достаточно держать под контролем нужные переменные величины. Нет, не вздумай двинуться, или мне придется еще раз применить отучающие стимулы.
— Я все понял.
Его пальцы плясали над кнопками серого пульта, но он не прикоснулся ни к одной из них.
— Контроль, — произнес я. — Это и есть главная цель?
— Вы называете себя ученым. Ваша цель разве состоит в другом?
Прежде чем я успел ответить, он с отвращением покачал головой.
— Определить, предсказать и контролировать. Иначе для чего все это нужно?
— Как это примирить с вашими идеями о свободе воли?
Он усмехнулся.
— А, мои маленькие изыскания? Вы были настолько добросовестны, что прочли их? Ну, если бы вы были хоть наполовину так сообразительны, как сами считаете, то увидели бы, что во всем этом масса свободной воли. Речь идет именно о свободе воли — о ее восстановлении. — Он бросил взгляд на аппаратуру. — Человек, скованный серьезным личностным дефектом, никак не может быть свободным.
Урсула застонала.
Этот звук заставил его нахмуриться.
— Где Джина? — спросил я.
Он никак не отреагировал. Стоял и молчал, как мне показалось, довольно долго, уставившись глазами в пол.
Потом потянул на себя ту хромированную штуку и наполовину выдвинул ее из шкафа.
Койка на колесах. С подъемными бортиками из прутьев. Колыбель для взрослого человека, какие используются в частных лечебницах или санаториях.
В ней неподвижно лежала Джина Рэмп. Глаза закрыты. Спит или без сознания, или... Я увидел, как шелохнулась ее грудь. Увидел ее выстриженную шахматными квадратиками голову... от нее тоже тянулись провода.