Уже темнело, и на моих часах было почти семь. Приковав Киндермана к ручке двери, я позволил ему справить нужду и сделал то же самое на некотором расстоянии от машины. Затем впихнул запасное колесо на заднее сиденье рядом с Киндерманом и приковал его к этому колесу за левое запястье, оставив другую руку свободной. «Мерседес» – большая машина, и Киндерман сидел достаточно далеко от меня – можно не беспокоиться о своей безопасности. И все же я вытащил «вальтер» из кобуры, показал ему и положил рядом с собой на сиденье.
– Так вам будет удобнее, – сказал я. – Попробуйте только сунуться, и получите вот это.
Я завел мотор и тронулся с места.
– К чему такая спешка? – раздраженно спросил Киндерман. – Я не могу понять, зачем вы это делаете. Могли бы продемонстрировать свои доказательства в понедельник, когда все вернутся в Берлин. Я действительно не понимаю, зачем проделывать такой путь.
– К тому времени будет слишком поздно, Киндерман. Слишком поздно, чтобы остановить погром, который ваш друг Вайстор готовит специально для берлинских евреев. Проект «Крист» – так, кажется, он называется.
– А, вам известно и об этом. Вы время даром не теряли. Только не говорите мне, что вы любите евреев.
– Скажем так, мне не очень нравится суд Линча и закон толпы. Поэтому я и стал полицейским.
– Чтобы защищать справедливость?
– Можете называть это и так.
– Вы сами себя обманываете. Правит сила. Человеческая воля. А чтобы создать коллективную волю, ее надо сконцентрировать в одной точке. Мы делаем то же самое, что делает ребенок, когда играет с увеличительным стеклом – он собирает солнечный свет в одну точку на листке бумаги и поджигает его. Мы просто используем энергию, которая уже существует. Справедливость – прекрасная вещь, если бы не люди. Господин... Послушайте, как ваше имя?
– Мое имя Гюнтер. И не утруждайте себя партийной пропагандой.
– Это не пропаганда, Гюнтер, это – факты. Вы – анахронизм, знаете ли вы об этом? Вы отстали от времени.
– Судя по тому, что я знаю из истории, справедливость никогда не была в моде, Киндерман. И если я отстал от времени, если не шагаю в ногу с народом, как вы это утверждаете, меня это только радует. Разница между нами в том, что вы хотите использовать его волю, а я обуздать ее.
– Вы – самый худший тип идеалиста: вы наивны. Вы действительно думаете, что можете остановить то, что случится с евреями? Вы опоздали. Газеты уже сообщили о ритуальном убийстве, совершенном евреями в Берлине. Я сомневаюсь, что Гиммлер и Гейдрих смогли бы предотвратить происходящее, даже если бы захотели.