Однажды вечером, через два года после возвращения Джимса и Туанетты в родные места, когда каштаны на вершинах холмов покрылись зелеными плодами, с Тонтер-Хилл спустилось четверо незнакомцев — двое мужчин, женщина и девочка. Мужчины были сенеками, и мельник, который первым из местных жителей встретил пришельцев, рассматривал их с нескрываемым любопытством и подозрительностью. Женщина была белой, девочка — на редкость хорошенькой индеанкой; мужчины — высоки ростом и очень свирепы на вид: их лица и тела покрывали следы многочисленных сражений. Индейцы держали себя крайне надменно и, не обратив никакого внимания на требование мельника назвать себя, в сопровождении женщины и девочки прошествовали к двери большого дома. Увидев их, Туанетта громко вскрикнула, и мельник побежал за ружьем.
Так Тайога пришел в Тонтер-Манор, чтобы показать Джимсу шрам, оставленный его стрелой. С Тайогой были Лесная Голубка, Шиндас и Мэри Даглен. С тех пор в течение многих лет Тайога часто приходил в долину на берегу Ришелье, пока его не убили в пограничной стычке накануне Войны за независимость. С каждым годом он приносил все больше мягких шкур и ярких перьев — ведь Туанетта подарила Джимсу еще одного мальчика, потом девочку, — и старый воин, помня о трех малышах, с нетерпением ждущих его, постоянно собирал разные лесные сокровища.
Раз в год Мэри и Шиндас обязательно наведывались в Тонтер-Манор. Вскоре с ними стали приходить их дети — как только подросли немного и могли выдержать долгое путешествие через леса и горы…
Лесная Голубка больше не вернулась в Ченуфсио. Токана, ее калека-отец, отказался от своей героической борьбы и умер минувшей зимой. Она осталась жить у Туанетты и Джимса, а когда ей исполнилось девятнадцать лет, вышла замуж за молодого землевладельца-француза по имени де Понси. Их потомков еще и теперь можно встретить в долине реки Ришелье.
В письме Марии-Антуанетты Тонтер к Нэнси Лобиньер, датированном 17 июня 1767 года, можно прочесть следующие строки:
«Моя милая Нэнси!
Глубокая печаль пришла в Тонтер-Манор. Умер Вояка. Теперь я нисколько не сомневаюсь, что Господь наделил животных душой: куда мы ни посмотрим, все напоминает его. Нам его ужасно не хватает, хоть и прошло уже две недели, как мы похоронили его возле церковной ограды. У нас такое чувство, словно мы потеряли ребенка, который не только любил нас, но был нашим ангелом-хранителем. Вчера вечером маленькая Мария-Антуанетта уснула в слезах, не дозвавшись Вояки. Я не могу без слез думать о нем. Даже Джимс отворачивается от меня, когда мы вместе проходим мимо часовни; ему неловко за те чувства, которые я могу прочесть в его глазах. А ведь он такой сильный. Вояка был всем, что нам осталось от прошлого, — он да Хепсиба. На Хепсибу просто больно смотреть, сердце кровью обливается. Все эти годы Вояка был ею поводырем, и я почти уверена, что они разговаривали друг с другом.