— Угадать, кто это был? Нет, и не пытался.
— Я думал, ты скажешь что-нибудь про Джорджа Лина.
— Да, у него есть свои причины не любить ни меня, ни мою родню. О том он заявил во всеуслышание. И куда уж яснее. Но что бы там ни творилось у него в голове, какая бы пчела ни жалила его в задницу, я все еще никак не могу поверить, что он пошел бы на убийство.
— Уверенным быть ни в чем и ни в ком тебе нельзя. Ты не знаешь, что ворочается в башке чужого человека, да и я тоже. Так мало людей, которых знаешь по-настоящему. Как они жили и что собою представляют. Для меня... Рита — единственный человек, на которого я могу положиться, за которого я могу ручаться и в котором я нимало не усомнюсь.
— Да, это так. Но я сегодня его спас.
— Если он — умалишенный, если он — маньяк, то какое ему дело до этого? По правде, у таких людей частенько перекорежена логика. Псих способен увидеть в добром деле самую что ни на есть основательную причину для преступления. Ему могло прийти в голову, что как раз этот факт и оправдывает его желание убить тебя.
Ветер раскачивал снегоход. Зерна смерзшегося снега постукивали по крыше кабины и царапали ее.
Впервые за эти сутки Харри предался отчаянию. Из него как будто выпустили воздух. Полнейшее изнеможение.
Брайан спросил:
— А что, если он опять?
— Если он рехнулся да еще зациклился на тебе и на твоей родне, вряд ли он просто так успокоится. Да и терять ему нечего. Я про то, что в полночь и он собирается помереть.
Глядя сквозь боковое стекло на взбаламученную ночь, Брайан сказал:
— Боюсь я, Харри.
— Только дураки не боятся в такой ситуации.
— А тебе тоже страшно?
— Душа в пятках.
— По тебе не скажешь.
— Да уж, вид делать умеем. Я в штаны наложу, а никто и не заметит даже.
Брайан захохотал было, но тут же скривился: очередная судорога пронзила его конечности острой болью. Придя в себя, он сказал:
— По крайней мере, теперь-то я хоть удивляться не буду. Кто бы он ни был.
— Одного тебя оставлять нельзя, — сказал Харри. — Всю дорогу с тобой буду я или Рита.
Растирая холодные пальцы, Брайан спросил:
— А остальным расскажешь?
— Да нет. Давай скажи им, что ты не помнишь, что стряслось, что, мол, ты, верно, споткнулся и ударился головой о какую-нибудь сосульку. Лучше пускай убийца, кто бы он ни был, думает, что мы о нем и не догадываемся.
— Я тоже так думаю. Может, он бдительность потеряет. А если мы все расскажем, то он будет очень осторожен.
— С другой стороны, если он уверует, что никто ни о чем не догадывается, он сможет обнаглеть и попробовать добить-таки тебя.
— Ну, если он — лунатик, потому что хочет убить меня, хотя, наверное, я и так погибну сегодня в полночь... Да и стоит ли расстраиваться: убьют — так убьют. До полуночи и семи часов не осталось.