— У тебя такой сильный инстинкт выживания, что просто нельзя не заметить. А это — признак здравого ума.
— Правда, этот самый инстинкт выживания слишком уж сильный. Он не дает мне осознать безнадежность нашего положения. А это вполне может быть признаком лунатизма.
— Не бывает никогда ничего безнадежного, — сказал Харри. — У нас впереди целых семь часов. За семь часов всякое может случиться. Всякое.
— Например?
— Да что хочешь.
Словно огромный кит, выныривающий из ночного моря, «Илья Погодин» во второй раз за какой-то час всплывал на поверхность. С темных бортов лодки стекали водопады воды, фонтаны взлетали выше, когда судно перекатывалось с волны на волну. Капитан Никита Горов с двумя матросами отдраил люк бронированной башенки и занял наблюдательный пост на капитанском мостике.
В течение последних тридцати минут, двигаясь на крейсерской, для подводного положения, скорости в тридцать один узел, субмарина успела сместиться от исходного пункта, в котором ей надлежало надзирать за эфиром, на семнадцать миль, то есть на двадцать семь с половиной километров к северо-востоку. Тимошенко запеленговал радиомаяк айсберга, а Горов проложил курс — вычерченная геодезическая линия представляла собой, по сути дела, отрезок прямой, пересекавшейся с расчетной траекторией айсберга. На поверхности моря «Погодин» способен был разогнаться до двадцати шести узлов; однако неблагоприятная навигационная обстановка мешала машинному отделению вытянуть больше, чем три четверти этой предельной величины. Горов очень хотел бы опять опуститься, на этот раз не на тридцать, а на все девяносто метров — там лодка, уподобившись всякой иной обитающей в пучине рыбе, скользила бы без помех, ибо любые завихрения на поверхности, какой бы шторм там ни лютовал, на такую глубину не доставали.
Из обшивки крыла за капитанским мостиком уже выдвинулся и развернулся комплекс спутниковой связи. С мостика эта операция заставляла вспомнить о распускающемся цветке. Пять лепестков радиолокатора, подрожав немного, стремительно слились воедино, чтобы превратиться в тарелку, которая уже начинала поблескивать крупинками снега и блестками наледи и изморози; но все же и тарелка, и прочие механизмы крутились, как положено, бдительно следя за небом.
Через три минуты после того, как прозвучал сигнал о начале отсчета нового часа, на мостик была доставлена записка от Тимошенко. Офицер службы связи спешил сообщить капитану, что начало поступать шифрованное сообщение из московского министерства.
Близился момент истины.