— Вы полагаете, что... это насекомое... выделяло кислоту?
Дженни утвердительно кивнула.
— И растворило лицо Уоргла?
— Да, и всосало в себя растворенные ткани.
— О Господи!
— Вот именно.
Брайс побледнел так, что лицо его стало казаться гипсовой маской, на фоне которой ярко выделялись веснушки.
— Тогда понятно, как оно смогло натворить подобное всего за несколько секунд.
Дженни старалась не думать об этом чудовищном костлявом лице.
— Мне кажется, что в организме не осталось крови, — сказала она. — Совсем.
— Что?
— Тело ведь не лежало в луже крови?
— Нет.
— И на форме у него нет пятен крови.
— Да, я обратил на это внимание.
— А они должны быть. Кровь из него должна была бить фонтаном. А ее нет совершенно. Я осмотрела череп. Глазницы должны быть полны крови. А нет ни капли.
Брайс провел рукой по лицу с такой силой, что оно немного порозовело.
— Посмотрите на его шею, — сказала Дженни. — На шейные сосуды.
Он даже не сделал движения в сторону трупа.
— И взгляните на внутренние поверхности рук и на ладони, — продолжала она. — Не видно ни вен, ни сосудов. Нет этих характерных голубоватых линий.
— Кровеносные сосуды сжались?
— Да. Мне кажется, на него высосана вся кровь.
Брайс глубоко вздохнул и проговорил:
— Это я убил его. Я виноват. Надо было не уходить из участка, а подождать, пока прибудет подкрепление — как вы говорили.
— Нет, нет. Вы тогда верно сказали: внутри ничуть не безопаснее, чем на улице.
— Но погиб-то он все-таки на улице.
— Никакое подкрепление ничем бы в этом случае не помогло. Эта проклятая тварь так неожиданно свалилась с неба... черт возьми, ее целая армия не остановила бы. Все случилось слишком внезапно и быстро.
На мгновение в глазах Брайса появилось какое-то беззащитное выражение. Он слишком остро воспринимал выпавшую на его долю ответственность. Он явно будет теперь постоянно винить себя в гибели своего подчиненного.
— Есть и кое-что похуже, — неохотно проговорила она.
— Куда уж хуже.
— Его мозг...
Брайс подождал. Потом спросил:
— А что? Что с его мозгом?
— Исчез.
— Исчез?
— Черепная коробка внутри пустая. Совершенно пустая.
— Откуда вам это известно, если вы не вскрывали...
Она прервала его, протягивая ему фонарь:
— Возьмите и посветите ему в глазницы.
Брайс, однако, не спешил следовать ее совету. Глаза его были теперь не полуприкрыты, а широко и изумленно распахнуты.
Она заметила, что и сама не может ровно удержать фонарь: рука ее сильно дрожала.
Он тоже это увидел. Взяв у нее фонарь, он положил его на столик, рядом с накрытым трупом. Потом осторожно взял ее руки в свои большие и жесткие ладони.