Нога сильно болела, но на сей раз он отделался легко. Неоднократно ему доставалось и покруче. При свете, падавшем из салона “шевроле”, он видел, что кровь идет медленно, это, слава Богу, не ритмичный фонтан, бьющий из поврежденной артерии. Он поднялся и даже сумел идти.
Чейз проковылял к машине, заглянул внутрь и тут же пожалел об этом. Распростертое тело молодого человека лет девятнадцати или двадцати наполовину сползло с сиденья на пол. Судя по обилию крови, которая текла из не менее чем двух десятков ножевых ран и залила его с ног до головы, он наверняка мертв. На соседнем сиденье жалась спиной к дверце маленькая брюнетка, года на два моложе своего парня, и тихонько подвывала; ее руки с таким напряжением стискивали колени, что напоминали звериные лапы, вцепившиеся в добычу. На ней была только розовая мини-юбка — ни блузки, ни лифчика. Маленькие груди испачканы кровью, соски затвердели.
Странно, подумал Чейз, что, несмотря на весь ужас представившейся ему картины, в глаза бросилась эта подробность.
— Оставайся на месте, — сказал Чейз. — Я приду за тобой.
Она не ответила, продолжая подвывать.
Чейз собрался было захлопнуть дверцу со стороны водителя, но сообразил, что оставит брюнетку без света наедине с трупом. Он обошел машину, опираясь на капот, чтобы щадить раненую ногу, и открыл дверцу с ее стороны. Вероятно, эти ребята считали, что замки для дураков. Это, думал он, порождение оптимизма, психологии, свойственной их поколению, всех их теорий свободной любви, взаимного доверия и всеобщего братства. Они стремились жить такой полной жизнью, что чуть ли не отрицали существование смерти. Однако выражение лица брюнетки красноречиво говорило, что она вряд ли попытается впредь что-либо отрицать.
— Где твоя блузка? — спросил Чейз. Девушка уже не смотрела на труп, но и на него тоже не смотрела. Она тупо уставилась на побелевшие суставы своих рук, вцепившихся в колени, и что-то бормотала.
Чейз пошарил на полу у нее под ногами и нашел скомканную блузку.
— Надень-ка, — сказал он. Она не взяла блузку, по-прежнему продолжая бормотать.
— Ну, послушай... — начал Чейз как можно мягче. Он прекрасно понимал, что убийца мог быть поблизости.
Она, казалось, пытается что-то сказать, хотя голос звучал еще тише, чем прежде. Нагнувшись, чтобы расслышать, он понял, что она повторяет:
— Не трогайте меня. Пожалуйста.
— Я и не собираюсь трогать тебя, — сказал Чейз, выпрямляясь. — Это не я убил твоего парня. Но тот, кто это сделал, наверное, где-то неподалеку. Моя машина стоит на дороге. Пойдем со мной.