Тема о повесах неоднократно обсуждалась в этой колонке, и Ваш автор пришел к выводу, что существуют повесы и Повесы.
Энтони Бриджертона, несомненно, можно назвать Повесой.
Представители первой группы больше смахивают на желторотых птенцов. Они пытаются щеголять своими подвигами, ведут себя с крайним идиотизмом, и воображают себя опасными для женщин.
Повеса (пишется с большой буквы) не думает, он знает, что опасен для женщин.
Он никогда не щеголяет, и совсем не нуждается в этом. Ему прекрасно известно, что о нем, при входе в зал, будут шептать не только женщины, но и мужчины, приписывая ему реальные и выдуманные подвиги. Фактически, он предпочел бы, что бы они помалкивали. Он знает, кто он и что он успел сделать; дальнейшие пересуды, по его мнению, излишни.
Он не ведет себя как идиот, по той причине, что он не идиот (хотя, по мнению автора, только это и можно ожидать от мужчин). Он терпеть не может общества и его недостатков и, откровенно говоря, ваш автор вполне понимает его.
И если дорогой читатель, ты не узнал по этому описанию Виконта Бриджертона, являющегося самым завидным холостяком этого Сезона, то Ваш автор должен немедленно выбросить перо и прекратить писать.
Остался последний вопрос: будет ли Сезон 1814 года, Сезоном, в котором его все-таки поймают в сети супружества?
Ваш автор думает… Нет…
Светская хроника Леди Уислдаун, 20 апреля 1814
– Пожалуйста, только не говори, - произнесла Кейт Шеффилд, - что она опять пишет о Виконте Бриджертоне.
Ее единокровная сестра Эдвина, будучи моложе Кейт на четыре года, взглянула на нее из-за газеты. - Как ты можешь так говорить?
– Не смейся, ты хихикаешь как сумасшедшая.
Эдвина захихикала так, что затрясся синий дамасский диван, на котором они вместе сидели.
– Вот видишь, - сказала Кейт, легонько тыча Эдвину в плечо. - Ты всякий раз ненормально себя ведешь, когда она пишет об одном мошеннике.
Тут Кейт усмехнулась. Было совсем немного вещей, которые ей нравились больше, чем подразнить свою сестру. Подразнить в добродушной манере, конечно.
Мэри Шеффилд, мать Эдвины, и мачеха Кейт в течение почти восемнадцать лет, оторвалась от вышивки и опустила очки на кончик своего носа.
– Из-за чего вы там обе хохочете?
– Кейт волнуется из-за того, что Леди Уислдаун снова пишет о том распутном виконте,- объяснила Эдвина.
– Я не волнуюсь, - сказала Кейт, хотя её никто не слушал.
– О Бриджертоне? - спросила Мэри, рассеянно.
Эдвина кивнула.
– Да, о нем.
– Она всегда пишет о нем.
– Я думаю, ей нравиться писать о повесах, - прокомментировала Эдвина.
– Конечно, еще бы ей не нравилось писать о них, - парировала Кейт, - если бы она писала о скучных людях, никто не стал бы покупать ее газету.