Салазкин шагнул в кабинет (Геннадий Романович — за ним, встал у двери). Глебов быстро сел на прежнее место. Завуч и Диана отошли к окну, Диана все еще дула на мизинец.
Салазкин интеллигентно сказал «здравствуйте» и теперь слегка испуганно смотрел на Кинтеля.
Зинаида Тихоновна ровностью тона попыталась показать, что ничего особенного не произошло:
— Саша, будь добр, подойди к столу, надо решить один вопрос. Пожалуйста.
Салазкин поправил косое крыло прически и сделал несколько широких шагов. Увидел книгу, замер…
— Саша, скажи, ты давал эту книгу Дане Рафалову?
Салазкин шевельнул головой, словно хотел оглянуться на Кинтеля. Не оглянулся. Сказал, глядя на завуча:
— Естественно… А что здесь плохого?
— Видишь ли… Книга крайне редкая, мы встревожились. Мало ли что…
— Извините, я не понимаю, — тихо, но отчетливо сказал Салазкин. — Что вас встревожило?
— Я же объясняю. Приносить такие ценности в школу не следует.
Кинтель увидел, как под клетчатой рубашкой шевельнулись и затвердели Санькины колючие лопатки.
— Извините, я не так спросил. Как вы узнали, что эта книга у Дани? — И он в конце концов оглянулся на Кинтеля.
Кинтель сказал ему:
— Шмон устроили по портфелям. Такие у нас в школе порядки… Да еще по уху попробовали врезать.
— Рафалов! — Это завуч.
— Если тебе порядки не нравятся, можешь выметаться! — вмиг завелась опять Диана.
А Глебов сообщил опять от стенки:
— С такими задатками спецшкола для трудных была бы, конечно, уместнее.
И тогда вдруг выступил Геночка:
— А что, Диана Осиповна, ваш жених приходит в школу не просто навещать вас? Осуществляет еще и правовое воспитание? На общественных началах?
Вот оно в чем дело!
Кинтель и Салазкин смотрели друг на друга, и стремительно разматывался между ними молчаливый разговор-объяснение:
«Видишь, как получилось! Я же не зря боялся… Я не виноват…»
«Мы оба не виноваты!»
«А что тебе теперь будет?»
«Не бойся…»
«Я не говорил, что это ты дал книгу!»
«Я понимаю».
Диана Осиповна между тем вознегодовала на Геночку:
— А вас, Геннадий Романович, я просила бы не вмешиваться!
— Отчего же, уважаемая Диана Осиповна? Рафалов, он ведь и мой ученик тоже. Когда вы сегодня пришли в мастерскую и устроили… гм… воспитательную беседу, я ведь не протестовал… Впрочем, «шмон» в портфелях я не санкционировал. Зинаида Тихоновна, заявляю это официально.
— Товарищи, товарищи… Оставим наши педагогические проблемы на потом, здесь дети…
— С которыми Геннадий Романович всегда запани-брата! И распустил! — не унималась Диана.
— Наверно, потому, что по уху никого не бью…
— То-ва-ри-щи! — возвысила командирский голос завуч.