Все примолкли на миг. И в этой тишине Салазкин звонко спросил:
— Можно я теперь возьму книгу и мы пойдем?
— Нет! — Диана метнулась к столу. Видимо, терпеть поражение по всем статьям ей не хотелось. — Книгу получит отец! Когда придет!.. Зинаида Тихоновна, разве можно доверять детям такую… реликвию?
— Но папа в отъезде!
— Вот поэтому ты и взял книгу без спросу… — с упреком заметила Зинаида Тихоновна.
Салазкин сказал медленно и очень вежливо:
— Простите, но мы с папой сами решим этот вопрос. Вдвоем.
— Вы решите его здесь! При нас! — объявила Диана. — Тем более, что ты лжешь! Отец вовсе не в отъезде! Я звонила на кафедру, и мне сказали, что он на работе! Только вышел куда-то!
Салазкин опять оглянулся на Кинтеля. Тот пожал плечами. Диана торжествующе сказала:
— Ты можешь сам позвонить и убедиться. Тем более, что отец уже, наверно, вернулся.
— Правда, можно позвонить? — Салазкин посмотрел на завуча.
Та, кажется, обрадовалась:
— Да! И… попроси папу прийти сюда. — Она повернула к Салазкину красный блестящий телефон.
Салазкин снял трубку. Потянулся к диску пальцем, замер на миг, будто вспоминая номер. Быстро завертел. И…
— Это Саня. Добрый день… Да, я так сказал… В своей школе, в кабинете завуча. Знаешь адрес? Хорошо… Я дал Дане Рафалову, я тебе говорил о нем, книгу «Морской устав». Ту самую… Надо было, об этом после!.. Его портфель обыскала учительница, книгу отняла. Теперь нас в чем-то обвиняют… Чуть ли не в краже! Даню ударили… Да! — И положил трубку.
— Что такое?! — Зинаида Тихоновна затрясла волосяным хвостиком. — Зачем ты так?! Ты… это папе звонил?
С незнакомым тяжелым спокойствием Саня Денисов сказал:
— Я звонил кому следует… Можно я пока сяду? У меня болит нога… Придется подождать… — он глянул на круглые настенные часы, — шесть минут. Нет, теперь уже пять…
— Ты папе звонил?
— Сейчас приедет, — уклончиво ответил Салазкин. Прихрамывая, отошел от стола. Спиной вперед. Опять посмотрел на Кинтеля. Решительно так, незнакомо.
— Сядь… — Зинаида Тихоновна забеспокоилась. — Что у тебя с ногой?
— Пустяки. С дерева прыгнул, чуть подвернул… — Салазкин отступил к стене, где стояли четыре стула. На ближнем к столу сидел Глебов. Салазкин сел на самый дальний. Потрогал на коленке бородавку. Опять стрельнул глазами в Кинтеля — уже с веселыми искорками. Вскинул глаза на часы. Он явно не боялся.
А Кинтель боялся. Вновь. Вот появится отец, будет Саньке на орехи! Если не здесь, то дома. И конечно: «Не смей связываться с этим…» Как Диана сказала? «С уголовником».
А завуч все тревожилась:
— Может быть, показать ногу медсестре?