Сухой хворост хранился под дощатым навесом. Хо взял топор, попробовал пальцем остроту лезвия, принялся рубить кривые, суковатые палки. Подошел Бао Си, присел на чурбак.
— Хо, ты прямо с площади веселья пошел к Хушаху?
Он ждал, что Бао Си спросит о чем-то подобном, и все же замешкался с ответом.
— Не сразу… Хотя нет, сразу. А что?
— Просто так… И тебя по первому слову допустили к Хушаху?
— Да.
— И едва ты сказал о почтенном Ли Цзяне, он послал за серебром?
— Серебро было у него на столе.
— Значит, припас заранее? И он, конечно, очень жалел, что выгнал старика?
— Нет, он не жалел… — Хо начал теряться: чего хочет от него Бао Си?
— Так, не жалел… А серебра все-таки отвалил? Непонятный человек.
Стены дома развалились, а он кроет его новой черепицей. Ваш Хушаху глупый?
— Почему же? Он совсем не глупый.
— Тогда ты всех нас считаешь глупыми. Старик тебе поверил потому, что ему хочется в это верить. Цуй в таких делах не разбирается. Но я-то вижу тут не все чисто.
Хо отбросил топор, сел на хворост. Бао Си не поверил его выдумке. Что ж, может быть, это даже к лучшему. И он рассказал, как расстроил свадьбу Цуй и сына чиновника, и что за этим последовало для Ли Цзяна, и о своем замысле помешать старику уехать из города.
— Не думал, что ты такой хитроумный, — с осуждением сказал Бао Си.
— А что же мне делать? — понурился Хо. — Я никому не желаю зла.
— Но ты забыл, что от кривой палки прямой тени не бывает. Что будет дальше?
— Откуда я могу знать, что будет дальше!
— Вот видишь… Тебе, Хо, надо жениться на Цуй и жить как все люди.
Хо ушам своим не поверил. А может быть, Бао Си просто смеется над ним? Нет, не похоже.
— Старик никогда не согласится…
— Уговорить его — не самое трудное. Как будете жить дальше — вот о чем надо задуматься.
— Мы будем жить лучше всех! Мои руки все умеют делать.
— Это, конечно, хорошо…
Их разговору помешал Ли Цзян. Он подошел, важно выставив вперед тощую бороденку, играя за спиной пальцами.
— Хо, для праздничного огня подбери самых хороших дров. Сложи их вон там, перед домом.
Нарубленный хворост Хо сложил клеткой, в середину накидал тонких веток и щепок.
— Готово, учитель!
Ли Цзян, все так же играя пальцами за спиной, обошел вокруг клетки.
— Дров мало. Пусть пламя взлетит выше дома. Сегодня у нас поистине великий праздник. Бао Си, теперь ты видишь, как тут ценят меня?
— Да, вижу и радуюсь. За вас и за Хо. Он ваш ученик, и его тоже ценят. С кем-то другим Хушаху, я думаю, не стал бы и говорить.
— Ты прав, Бао Си. Я потратил немало трудов, чтобы из грубого варвара сделать хорошего служителя. Теперь его ценят.