— Я здесь давно.
— Ты что-нибудь замыслил против моего сына?
Она со страхом ждала ответа и не знала, что сделает, если Чиледу пришел в курень как враг. Он черканул хворостиной по земле, устало усмехнулся.
— Не меня надо бояться твоему сыну. Я попал в плен к вашим воинам.
— Это когда разбили меркитов?
— Ага. Я не хотел встречи с тобой.
Оэлун с облегчением вздохнула.
— Ты можешь уехать к своим. Я дам тебе коня и седло.
— Мне некуда ехать, Оэлун. Но ты не беспокойся, я не буду мешать тебе.
— Ты где живешь? Что делаешь?
— У Тайчу-Кури. Он делает стрелы.
— Знаю. Это сын Хучу. Его отец погиб, защищая мой улус.
Чиледу беспокойно оглянулся.
— Я поеду, Оэлун. Хатун не к лицу говорить на дороге с рабом.
Он ударил хворостиной коня. Повозка скрипнула, покатилась. Чиледу шагал, опустив широкие плечи. Длинные, давно не стриженные волосы свешивались на уши, на затылок.
Оэлун медленно пошла к своей юрте. В душе была сосущая пустота.
Подъехав к юрте, Чиледу распряг коня. К нему подбежал Олбор, бросился на руки. Чиледу подкинул его высоко над головой. Мальчик взвизгнул, дрыгнул ногами.
— Еще!
— Хватит с тебя и этого. — Чиледу опустил его на землю, погладил по голове. — Оба мы с тобой дети горя.
— Ты не дети, — поправил его Олбор. — Ты — мой отец.
Из юрты выглянула Каймиш.
— Мы ждем тебя, Чиледу. Пора ужинать.
В юрте горели жирники. При их свете Тайчу-Кури приклеивал к древкам оперение. В берестяной качалке ворочался сын Тайчу-Кури и Каймиш — Судуй.
Каймиш сняла с котла деревянную крышку, отворачиваясь от облака пара, выложила куски мяса в корытце.
— Тайчу-Кури, бросай работу.
— Иду! — Тайчу-Кури отбросил со лба волосы, отвел руку с оперенной стрелкой, улыбнулся. — Хорошо сделал. Молодец Тайчу-Кури.
— Расхвастался! — притворно строго сказала Каймиш.
— А что? Ты меня никогда не хвалишь. Чиледу — тоже. Что делать? Хвалю сам себя. Олбор, я делаю хорошие стрелы?
Мальчик шмыгнул носом.
— Хорошие.
— Во! Всегда и всем так говори! — Тайчу-Кури поддернул рукава халата, наклонился над мясом, вкусно почмокал губами. — Джэлмэ прислал целое стегно. Любит меня Джэлмэ. Хан Тэмуджин тоже. Другие и сухого хурута не едят досыта, а у нас мясо.
— Ну, хвастун! Ох, и хвастун! — сказала Каймиш. — Можно подумать, что мы каждый день мясом объедаемся.
— Чего захотела — каждый день… Олбор, я не хвастун?
— Нет.
— Молодец! Ну и молодец! — Тайчу-Кури взял кость, выбил из нее на нож столбик студенистого мозга, протянул Олбору. — Вот тебе маленькая награда за хорошие слова. А твой отец делает плохие стрелы, да? Скажи, плохие, еще дам.
Олбор поглядывал то на Тайчу-Кури, то на Чиледу, молчал.