— Ну уж… Так уж…
Сача-беки окатил его надменным взглядом:
— Меньше надо было задираться!
— Мы выдадим Джамухе Бури-Бухэ. Чья очередь следующая? — Тэмуджин остановил свой взгляд на Сача-беки.
— Я ни с Тайчаром, ни с Джамухой не ссорился, — сказал он.
— Но ты, Алтай и Хучар, думает Джамуха, поссорили его со мной — разве не так? Разве вы не обманули его, когда покочевали с ним, а потом возвратились? Вы думаете, он позабыл это? Кого из вас он захочет первым насадить на копье — Хучара, Алтана или тебя, Сача-беки?
— До меня ему еще дотянуться надо! — с усмешкой сказал Сача-беки.
Но эта усмешка не могла скрыть от Тэмуджина смуты в душе Сача-беки.
Храбрится, виду не показывает, но сам-то чувствует. Джамуха, попадись он в его руки, спросит и за отступничество, и за то, что согласились возвести над собой хана.
— Я ваш хан и ваш младший родич. Так могу ли я спокойно смотреть на угрозу вашей жизни, если даже эта угроза исходит от моего лучшего друга и клятвенного брата?
— Поистине твоим разумом правит само небо! — воскликнул Даритай-отчигин. — Мы должны стать локоть к локтю и отразить врага!
— Пусть только сунется сюда! — пробурчал Бури-Бухэ.
Сача-беки молчал.
— Готовьте людей, коней, оружие… А сейчас придет сюда Улук-багатур.
Будем пировать. Сбросьте с себя уныние!
Но пир все равно получился невеселым. Нойоны, озабоченные думами о будущем, разговаривали без охоты. Старый Улук-багатур и семеро его сыновей почувствовали, что тут не все ладно, быстро переглянулись. О чем они подумали? Может быть, о том, что им здесь не рады? Тэмуджин решил ничего не скрывать от нойона племени чонос.
— Мудрый Улук-багатур, у нас сегодня тяжелый день…
Он рассказал об убийстве Тайчара, о требовании Джамухи. Старик на это никак не отозвался, но стал разговорчивее. От него Тэмуджин узнал, что тайчиуты ведут дело к миру с татарами. А от рук татарских воинов пало немало лучших людей племени чонос. И кровь не отомщена. Вот почему они больше не захотели кочевать вместе с тайчиутами, ушли от них. Шаман Теб-тэнгри посоветовал держаться ближе к хану Тэмуджину, у которого не может быть мира с татарами.
— Он говорил правду. Татары убили моего отца, выдали Алтан-хану деда Сача-беки Окин-Бархака. Хана Амбахая…
— Я это знаю…
Тэмуджин ждал, что Улук-багатур попросит принять его племя под высокую ханскую руку. Но он ничего не сказал.
Утром в юрте Тэмуджина снова собрались родичи. Пришел и Улук-багатур.
Остановился у порога, вглядываясь в людей подслеповатыми глазами.
— Мне зайти позднее?
— Почему же! Ты наш друг, а разве может быть что-то такое, что надо прятать от друзей?