— Режь овцу. Черную с белым хвостом, — сказал он.
— У меня такой нет. В стаде Оэлун-хатун найдется и такая, и любая другая. Я поеду в курень, попрошу…
— Режь, тебе говорят! — нетерпеливо перебил шаман. — С Оэлун я сам поговорю.
Из овцы шаман выдрал горячую печень, наложил на правый, вздувшийся бок Тайчу-Кури. Мальчик испуганно следил за каждым движением шамана, но не стонал, не плакал. И Хучу с гордостью подумал: «Молодец! Крепкий…»
Спустя немного времени шаман снял печень и сжег ее на огне.
Тайчу-Кури почти сразу же заснул. Он дышал глубоко и ровно.
От горелой печени шел запах жареного. Хучу поглядывал на мясо барана, розовое, с белыми прожилками жира, — неужели и это добро сожжет? Не утерпел, спросил:
— С мясом что будешь делать?
— Мясо вари. Будем ужинать.
— Булган, давай большой котел! — весело заорал Хучу. — Ты хороший шаман, Кокэчу!
— Я Теб-тэнгри, — устало поправил его шаман.
Он растянулся на траве, подложив под голову руки, смотрел на небо, весь отдаваясь покою. Над ним звенели комары, белая бабочка села на гутул, но тут же испуганно упорхнула, оставив на голенище пыльцу с крыльев.
— Тебе, однако, не легко дается лечение, — посочувствовал Хучу.
Подумав, добавил:
— Хочешь, дам барана?
И вздохнул, все-таки барана отдавать было жалко.
— Для чего мне твой баран? Я живу как птица.
— Такое тяжелое дело — и даром! Нет, ты возьми барана! — Хучу обрадовал отказ Теб-
тэнгри, и теперь он сам себе хотел казаться щедрым.
Теб-тэнгри повернул голову, снизу вверх посмотрел на Хучу.
— Почему бы тебе не отдать мне коня?
— Коня? — смешался Хучу.
— Ну да, коня. Я изгнал духов зла. Твой сын будет жить.
— Но у него не будет коня, если отдам.
— Не нужен мне твой конь, глупый ты человек! Понадобится — у таких, как ты, просить не стану.
Хучу успокоился. Нарезал мяса, опустил в котел, присел к огню.
Предвкушение сытного ужина, скорое выздоровление сына сделали его благодушным, ему хотелось говорить о чем-то большом и значительном.
— Каких духов больше, злых или добрых? — спросил он.
— А каких людей больше?
Над этим он никогда не задумывался.
— Не знаю.
— Злых не так уж много. Но один злой человек может испортить жизнь сотне, тысяче хороших людей, — сказал Теб-тэнгри.
Хучу подумал о Таргутай-Кирилтухе. Этот, если захочет, любого сделает несчастным.
— Верно! — Хучу вздохнул. — Ох, как верно говоришь, Теб-тэнгри. А как уберечь себя от злого человека?
— И злой дух, и злой человек признают одно — силу. Добычей коршуна становятся утята, а не синеперые селезни.
Ужинали в юрте. Теб-тэнгри ел мало. Хучу не понимал, как можно довольствоваться одним небольшим куском, когда мяса целый котел. Сам он ел не торопясь, чисто обгладывая кости, высасывая из них нежный мозг. С передышками, с разговорами он мог бы есть до полуночи. Однако ужин был неожиданно прерван. К юрте подскакали три всадника. Не слезая с коней, они потребовали, чтобы Хучу вышел к ним. Он остановился за порогом.