Больше полугода они не видели ни одного человека. Порой и самой Оэлун начинало казаться, что в степи, занесенной снегом, в самом деле нет никого, только хищные звери носятся по ней в поисках добычи.
С наступлением теплых дней волки ушли. Днем жеребенка отпускали пастись. Он щипал на проталинах сухую прошлогоднюю траву, за ним неотступно следовал Джучи-Хасар.
В один из таких теплых дней, когда ноздреватые сугробы, наметенные в логотинах и за кустами харганы, подтаивали и с шуршанием оседали, Хасар прибежал с пастбища, закричал:
— К нам кто-то едет! — От радости он подпрыгивал, и с мокрых гутул летели ошметки грязи.
Все высыпали из юрты. К ним трусцой подъехал Мунлик, за хвостом его коня тянулись на поводу четыре лошади. Взглядом пересчитав ребят, Мунлик с облегчением сказал:
— Все живы-здоровы! Хвала твоим духам-хранителям, Оэлун! Я не мог приехать раньше. Люди Таргутай-Кирилтуха не спускали с меня глаз. Эти кони — ваши. Увел из табунов нойона.
— Украл? — спросил Тэмуджин.
— Пусть будет так, — согласился Мунлик.
— Я должен ездить на ворованном коне? Я — сын Есугея? — Тэмуджин насупился.
А Хасар и Бэлгутэй отвязали лошадей, повели в степь. Оэлун смутилась от неуместной горделивости сына, стала торопливо приглашать Мунлика в юрту. Там у очага уже хлопотала Хоахчин.
— Вы кочуйте к подножию горы Бурхан-Халдун, — сказал Мунлик за обедом. — Там редко кто бывает, место безопасное.
— Опять будем одни? — спросил Тэмуджин.
— Я постараюсь кочевать поблизости. Выделю вам из своего стада немного скота. Будете сыты. Сейчас Таргутай-Кирилтуху не до вас. У него была стычка с Тогорилом. Сача-беки и Алтан от него отделились.
— Это хорошо, — обрадовалась Оэлун.
— Не знаю, — задумчиво сказал Мунлик. — Что хорошо, что плохо, не сразу и поймешь. Нойоны ссорятся, а плакать приходится нам, простым людям.
Нет власти, нет порядка, нет и спокойной жизни. А лошадей, Тэмуджин, я не украл. Я только взял часть того, что по праву принадлежит вам.
Мунлика, видимо, задели слова Тэмуджина, и Оэлун сказала сыну:
— Слушай, что говорят, старшие. А то-украл.
— А не так? — заупрямился Тэмуджин. — Надо заставить Таргутай-Кирилтуха вернуть все — это будет другое дело.
Мунлик усмехнулся.
— Какой умница! Вот и заставь! Ты — сын Есугея!
— Да, я сын Есугея. И я его заставлю.
— Ты, я вижу, бойкий парень. Но тебе еще рано помышлять о таких делах. И одной бойкости для этого мало, Тэмуджин. Знаешь, почему твоего отца уважали, в чем была его сила?
— Мой отец был багатуром.
— Не только поэтому. Он делал то, что нужно всем, — мечом добывал спокойствие.