Он снова ударил по стене скованным запястьем, стараясь причинить себе боль. Священник с сочувствием смотрел на него.
– Малберри вернулся только в сумерки, – продолжал Даруэнт. – Он был слегка навеселе и стоял надо мной, пошатываясь.
«Возможно, вы честный человек, мистер Даруэнт, а возможно, принц лжецов, – заговорил он. – Но я знаю только одно – мы не можем предложить вашу историю судье и присяжным. Лучше придерживайтесь дуэли в пьяном виде».
Думаю, это все.
– Все? – изумленно воскликнул преподобный Хорас.
– Да.
– Вы смеетесь надо мной! Разве этот адвокат не нашел дом?
– Конечно, нашел. Любой сосед мог указать его местонахождение. Дом построил Ванбру[42] – он имеет форму буквы "Е", с куполами на башнях в каждом углу и часовой башней посредине. Я сам проходил мимо него много раз.
– А он нашел языческую статую на лужайке?
– Нашел.
– И комнату, где вы обнаружили лорда Франсиса мертвым?
– Да, падре. С обоями, камином и прекрасным турецким ковром.
– Какое-то безумие! – простонал преподобный Хорас. – Да-да, пейте ваше бренди, если это вас утешает!
– Но, – Даруэнт отставил бутылку после солидного глотка, – я не рассказал, что еще увидел Малберри. Красно-золотые обои теперь покрывала пыль, которая еще более плотным слоем лежала на полу и прекрасном ковре. Между инкрустированным письменным столом и высоким стулом позади него пауки сплели паутину. Такая же паутина обволакивала призмы люстры. В фибровой спинке стула не было никаких следов от удара шпагой.
Отец и мать Фрэнка, граф и графиня Кинсмир, уже давно были за границей. Они велели содержать поместье в порядке, но дом заперли, не оставив там жильцов. Комната выглядела так, словно в нее действительно никто не входил больше двух лет.
Изрядно опьяневший Даруэнт пытался казаться дружелюбным, наблюдая за собеседником.
– Ну, падре, что скажете?
– Это шутка весьма дурного вкуса, – заявил преподобный Хорас. – Не забывайте, что вы шутите над собой.
– Если это шутка, то не моя.
– Возможно, это был другой дом. Или другая комната.
– Боюсь, не было ни другого дома, ни другой комнаты. Я рассказал вам чистую правду. Вы мне больше не верите?
Священник облизнул губы.
– Я знаю, дорогой сэр, – мягко произнес он, – что вы сами в это верите.
– То есть вы называете меня безумцем?
– Нет-нет! Я называю вас другом. Но, говоря откровенно, существуют разные степени… э-э…
– Это не пойдет! – резко прервал его Даруэнт. – Подумайте сами! Защита заявляет в суде нелепую ложь о том, что мы с Фрэнком дрались на дуэли при луне на Гартер-Лейн, и эту ложь принимают безоговорочно. Вы считаете естественным, что родственники Фрэнка с этой целью подкупили присяжных?