— Опять за свое! Что это ты себе позволяешь! — начал возмущаться Синяков, едва дверь грошевской квартиры за ними захлопнулась. — Мы ведь здесь переночевать собирались! Или тебя опять в курятник тянет?
— Нечего нам здесь делать! — Дашка была настроена как никогда решительно. — Особенно вам. Про друга вашего я ничего плохого сказать не хочу. Человек он безвредный. Только больной.
— Чем же, интересно?
— Страхом. Это тоже болезнь, не удивляйтесь. И очень заразная. Лучше вам от него подальше держаться. Тем более что ни вам, ни сыну вашему он помочь не может. Его самого спасать надо.
— Кто здоров, а кто болен, не тебе решать! Тоже мне профессор! Сопли сначала утри!
— Платочек дайте — утру! Мой-то по вашей милости сгорел. — Дашка высморкалась в рукав своей кофты.
Пререкаясь таким манером, они спустились на первый этаж и, перепугав старушек, коротавших время на лавочке у подъезда (ничего себе картинка — выпившая девка тащит за рукав пьяного мужика и что-то громко ему при этом доказывает), покинули гостеприимный дом.
Ощущалось скорое наступление сумерек, но в светлом небе еще носились птицы. Среди людей осторожно бродили бездомные кошки. Жала комаров вонзались в кожу, словно стрелы лилипутов, направленные в Гулливера.
С запоздалым раскаянием Синяков вспомнил, что так и не выполнил обещания, данного духу-покровителю, — не принес ему в жертву ни вина, ни масла, ни хлеба.
В карманах не оказалось даже сухой корки. Тогда Синяков волшебной иглой уколол кончик пальца и выдавил несколько капелек крови.
— Прости, что забыл про тебя, — сказал он как можно более проникновенно. — Хлопоты отвлекли. Возьми от меня хотя бы это. Как говорится, не дорог подарок, дорога любовь.
Дашка на его поступок, достойный душевнобольного, никак не отреагировала, а только попросила позволения подержать иголку в руках.
— Горячая, — констатировала она каким-то неестественным голосом,
— Куда мы сейчас? — поинтересовался Синяков, закончив окроплять кровью землю вокруг себя.
— Есть одно место, — от былой живости Дашки не осталось и следа. — Ты к покойникам как относишься?
— Как и они ко мне. Холодно… Что ты опять задумала?
— На кладбище переночуем. Есть там у меня одно укромное местечко. Когда мы с братом из детдома убегали, всегда там прятались.
— Слушай, а ничего другого придумать нельзя? — Синяков даже приостановился на мгновение.
— Можно. Но сегодня меня туда тянет.
— Ты ко всему прочему случайно не вампирка?
— Вы про сопливых вампирок слыхали? — Дашка опять захлюпала носом.
— Нет, зато я слыхал про Мальчика с пальчик, ставшего потом Синей Бородой, и про девочку Дюймовочку, возглавившую банду налетчиков.